"Сергей Герасимов. Часть той силы (Фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

давать сдачи. Но если меня доставали по-настоящему... Короче говоря, по
второму разу никто не хотел связываться. Но я это не люблю. Мне никогда не
нравилось кого-то бить, кому-то причинять боль. Наоборот, мне нравятся такие
минуты, когда чувствуешь чужую боль, как свою. Тогда понимаешь себя
человеком.
- В этом мы непохожи, - сказал дед. - Ударить врага всегда приятно. Ты
это поймешь.
- Нет, я не хотел бы, - возразил Ложкин.
- Это как прыгать в воду с берега. Освежает. Прыгал когда-нибудь?
- Тысячу раз.
- Ладно, показываю, как пользоваться. Берешь аккуратно, двумя пальцами,
и ждешь, пока развернется. Потом прикладываешь к коже на груди или на шее.
Дед поднял жало на уровень глаз, и оно действительно стало
разворачиваться.
За последние два дня Ложкин прикладывал жало уже пять раз. Стимулятор
действительно работал. Уже в первый же день брюки стали соскальзывать с
бедер, а подняться бегом на четвертый этаж не составляло никакого труда.
Прекратилось сердцебиение и отдышка. Пресс стал твердым, а мышцы упругими.
Ложкин чувствовал себя превосходно - так, как никогда раньше. Разве что
совсем давно, в девятнадцать лет, когда он недолго ходил в мелкую секцию
бокса.
Сейчас, когда он шел, ему хотелось подпрыгивать, словно под каблуками
были пружинки. Он чувствовал себя так, будто раньше у него в животе
бултыхался резиновый мешок с жидкими помоями, а теперь этот мешок исчез.
Однако, жало сморва оказалось не таким уж и безобидным стимулятором: перед
самым своим отъездом Ложкин вдохновенно заехал в морду своему соседу снизу,
который имел наглость заявить, что спилит грушу под окнами, - ту самую,
которую Ложкин садил собственными руками. Сосед в очередной раз приходил,
чтобы занять денег, а когда Ложкин отказал, приплел грушу. За что и получил
по полной программе. Ложкин ни капли не жалел об этом.
Итак, Ложкин расстегнул рубашку на груди и вытряхнул из бутылочки жало
сморва. Взял его двумя пальцами, и колечко развернулось, ощутив близость
плоти. Сейчас жало было сантиметров пять длиной, но оно вытянется сильнее,
когда коснется кожи. Ложкин приложил жало к груди и почувствовал легкий
укол. Лечат ведь люди себя укусами пчел или мерзейшими пиявками, так почему
бы не лечиться укусами сморва? Это гораздо приятнее, в смысле, не так
больно.
Когда начала капать кровь, он подставил носовой платок. Через минуту
жало снова втянулось, Ложкин вложил его в бутылочку и завинтил крышку.
Покончив с этим, он поднялся на второй этаж и вошел в комнату деда.
Комната была почти пуста, в окна, полные его собственных полупрозрачных
двойных отражений, желтыми глазами глядела ночь. В углу стояли два стола,
придвинутые друг к другу. Под ними было полно давно неметеной пыли. На
подоконнике - несколько высохших яблочных огрызков, там же - горшок с
мертвым цветком. На стене ковер с большим чернильным пятном в углу. На полу
обрывки газетной бумаги. В паутине под потолком тупо билась обреченная муха.
Ощущалось, что женщина здесь не появлялась годами. Видимо, дед приглашал
уборщицу, чтобы та поддерживала порядок в доме, но не пускал ее сюда. На
дальнем столе стояли два дорогих телевизора с большими экранами, компьютер
без корпуса и видушка. Ложкин попробовал включить компьютер и убедился, что