"Сергей Герасимов. Эпоха игры" - читать интересную книгу автора

значительно меньше в ширину. Он действительно изогнут, как бумеранг, моя
карта оказалась верной. Это обычный вулканический остров с обрывами,
крутыми изломами спусков, каменными плитами, сдвинутыми в море. Кое-где
плиты совершенно плоские и их трещины напоминают узор на паркете. Второй
Остров Воскресения не так высок, как первый; он, вдобавок, разъедаем
беспокойной людской деятельностью. С утра до вечера сотни людей ломают,
рубят, пилят камни, отвозят камни на плотах в море и воздвигают стену.
Другие люди ныряют на мелководье и поднимают со дна плодородный морской ил
в корзинах. Может быть, это и не ил, но пахнет он препротивно. Остальные
занимаются земледелием или военными упражнениями. Некоторые готовят новую
Великую Революцию и никто этому занятию не мешает. Последняя Великая
Революция свершилась здесь четыре года назад.
Все жители острова похожи друг на друга. Я постоянно ошибаюсь, видя в
каждой женщине Керри. Вначале я объяснил это сходство вырождением
нескольких тысяч людей, оторвавших себя от человечества, но потом стал
думать иначе.
На Острове нет кладбища, нет и отдельных могил. Более того, здесь нет
и стариков. Все молоды, здоровы и красивы. По мощеным улицам бегает немало
крепких малышей. Местные жители объясняют это просто: он уверены в
собственном бессмертии. Я могу поверить по многое, но не в это, поэтому я
пытался проверить эту сказку. Никто из взрослых не назвал мне свой точный
возраст - бессмертные лет не считают; я называл события мировой истории,
никто не слышал об этих событиях.
Мое приглашение на остров оказалось настоящим. Нашлась даже копия
того странного письма.
Письменность здесь несколько отклонилась от мировой линии развития, в
частности, здесь исчезли знаки препинания. Когда-то эти знаки были
отменены декретом президента, как бесполезные. Никто не помнит, как давно
это случилось. Понятно, счета лет здесь не ведут. Здешний президент -
похоже, человек простой, не заносчивый. Я приглашен к нему в гости. Завтра
за мной пришлют машину.



20

Мы ничего не говорим вот уже несколько минут. Клубящийся жаркий
полдень заглядывает к нам на балкон, но не решается войти, пугаясь мягкой
струящейся тени широких виноградных листьев. На деревянных перилах балкона
кто-то выцарапал имя - может быть, свое, может быть, чужое - Энн. Странно,
но это успокаивает, лишает желаний, упрощает жизнь. Двор внизу вымощен
каменными плитами; плиты лежат не плотно, погруженные в зеленые пушистые
квадраты разрастающейся травы. В центре двора травы немного, но по краям
вечная природа окончательно расправляется с бренным творением рук
человеческих. Через двор изредка проходят люди в форме. У самых ворот
сидит женщина с девочкой на руках. Как все женщины здесь, и мать, и дочь,
похожи на Керри, но не очень из-за полноты. Зато друг на друга они похожи,
как два фотоснимка, сделанные с одного негатива. Дочь держит на коленях
куклу, тоже пухленькую и очень похожую на свою хозяйку.
Я рассматриваю эту идиллию без всякой нежности или других добрых