"Сергей Герасимов. Дом на окраине (Цикл "Девять граней женщины")" - читать интересную книгу автора

Мальчик смотрел внимательно и немного напряженно.
- Ну как, понятно? - спросила Старуха.
- Ага.
- Когда кассета закончилась, мальчик был явно разочарован.
- Можно посмотреть еще раз? - спросил он.
- Нет, - сказала она, - сейчас ты должен поработать.
И она поцеловала его в губы.
Ей показалось, что мир перевернулся. Она много раз писала о поцелуях
и в стихах, и в прозе, но втайне не верила, что от простого прикоснованеия
губ может переворачиваться мир.
- Ты должна раздеться, - сказал мальчик, - они были все раздетые.
- Хорошо, - казала Старуха и стала раздеваться.
Мальчик посмотрел критически.
- Ты не такая как они.
- Почему не такая?
- Я не знаю как это сказать. Они все такие круглые.
- Ничего, - сказала Старуха, - ты просто делай то, что должен.
Она обвилась вокруг него и упала в кровать, как в колодец.
Последняя ее мысль была о слове "обвилась" - она вспомнила акацию в
подвале и представила себя со стороны: двенадцать тонких длинных стеблей
осьминожьими щупальцами обвивают ребенка, обвивают, обвивают, сжимают...
А дальше она уже не думала. Все получилось хорошо: совсем не так, как
представляла себе Старуха, но гораздо правильней. Она потеряла контроль и
всякое понимание происходящего; она шептала бессвязные сочетания слов,
иногда попадая в рифму, слюнявила поцелуями жесткое мужское тело,
промахивалась, целовала свою руку или подушку, извивалась, вилась,
обвивалась, свивалась в кольца и все время казалась себе слепой акацией,
выросшей в подвале.
Когда она пришла в себя, она увидела, что мальчик улыбается. Это была
та же самая невинная улыбка, которую Старуха увидела год назад.
- Ты знаешь, что у тебя замечательная улыбка? - спросила она.
- Правда?
- Да. Когда я увидела эту улыбку ровно год назад, я сразу поняла, что
ты будешь моим. Теперь ты мой. Тебе нравится быть моим?
- Нравится.
Старуху вдруг потянуло к самопожертвованию. Она еще не знала, что для
женщины самопоженртвование так же естественно, как запах для цветка. Она
заговорила, удивляясь сама себе.
- Ты же не всегда будешь моим. Хочешь, я тебя отпущу?
- Нет, - ответил мальчик.
- Если хочешь, то можешь идти, - продолжала она, ужасаясь собственным
словам. Она еще не вполне превратилась в женщину.
- Мне с тобой нравится, - сказал мальчик.

В пять сорок они зажгли и задули торт, мальчик улыбался и Старуха не
стеснялась огромного количества свечей. Она даже пошутила насчет своего
возраста. Весточку обвязали красным бантом и налили ей шампанского.
Старуха ощущала в груди сразу несколько совершенно новых чувств:
во-первых, ее не оставляла тяга к самопожертвованию; во-вторых, она
ревновала мальчика к каждой вещи, к которой он прикасался; в-третьих, до