"Элизабет Джордж. Тайник ("Инспектор Линли" #12)" - читать интересную книгу автора

- А-а, - ответил он.
Говорить было больше не о чем, потому что она знала: он останется в
Нью-Йорке, чтобы пойти на встречу, за которую так долго бился, а ей придется
самой заботиться о себе. Еще одно свидание сорвано, еще одна жертва великому
жизненному плану принесена.
Она сказала:
- Ну ладно, удачи тебе на встрече.
Он ответил:
- Я буду звонить тебе. Каждый день. Хорошо? Ты согласна, Чайна?
- Разве у меня есть выбор? - спросила она и попрощалась.
Она злилась на себя за то, что закончила разговор вот так, но ей было
жарко, тяжко, тошно и ужасно жалко себя... В общем, как хотите, так ее
ощущения и назовите. Как бы там ни было, ей больше нечего было ему дать.
Свою неуверенность в завтрашнем дне - вот что она больше всего
ненавидела, хотя давно научилась не давать ей воли. Но когда та выходила
из-под контроля и врывалась в ее жизнь, точно передовой отряд противника в
хаос отступающей армии, это всегда заканчивалось плохо. Она начинала верить
в то, что только издавна ненавидимый ею способ заарканить мужика, женив его
на себе любой ценой и как можно скорее нарожав детишек, и есть единственно
правильный. "Это не для меня, повторяла она себе раз за разом. Но какая-то
ее часть все равно стремилась именно к этому. И тогда она начинала задавать
вопросы, предъявлять требования и больше заботиться о "мы", чем о "я". Когда
это происходило, между ней и мужчиной - то есть Мэттом - снова вспыхивал
спор пятилетней давности. Бесконечная полемика на тему брака всегда
заканчивалась одинаково: он открыто заявлял, что надевать ярмо не
собирается, - как будто она и так этого не знала, - в ответ она осыпала его
яростными упреками, и они разбегались после того, как один из них заявлял,
что устал от этих вечных разногласий. Но те же самые разногласия и сводили
их вновь. Они заряжали их отношения такой возбуждающей силой, которой ни
одному из них не удавалось достичь с кем-либо другим. Он, скорее всего,
пытался. Чайна это знала. Она - никогда. Ей это было ни к чему. Ведь она
давно поняла, что, кроме Мэттью Уайткомба, ей не нужен ни один мужчина.
Чайна еще раз пришла к этому убеждению уже на пороге своего бунгало -
тысячи квадратных футов, построенных в двадцатые годы двадцатого века в
качестве воскресного убежища для некоего обитателя Лос-Анджелеса. Дом стоял
среди других похожих домов на засаженной пальмами улице, близко к воде, что
позволяло наслаждаться прохладным бризом с океана, но волны до него не
доставали. Жилище было довольно скромное: пять маленьких комнат, считая
ванную, и всего девять окон, с широкой верандой по фасаду и двумя
прямоугольниками травы перед домом и за ним. От улицы участок отделяла
изгородь из штакетника, ронявшая хлопья белой краски на клумбы и тротуар, и
именно к ней, точнее, к калитке в ней Чайна и потащила свое фотографическое
оборудование, завершив разговор с Мэттом.
Жара здесь стояла удушающая, почти такая же, как на холмах, но ветер
был потише. Листья на пальмах трещали, как старые кости, лавандовая лантана
с цветами, похожими на лиловые звездочки, росшая местами у изгороди,
безжизненно поникла в ярком солнечном свете, а земля у корней так спеклась
за день, как будто ее не поливали как минимум сутки.
Чайна приподняла и распахнула покосившуюся калитку, футляры с
фототехникой оттягивали ей плечи и подавляли желание отправиться прямиком в