"Александр Генис. Пошлый, как лебедь (К 90-летию Энди Уорхола)" - читать интересную книгу автора

выводов, Америка уже решила, что не простит ему лишь одного - финансового
кризиса, который пытается отобрать у нее самое дорогое: мечту.
Американская мечта, как скажет прохожий и учит Конституция, у каждого
своя.
Но это так только считается. Для вменяемого большинства американская
мечта - собственный дом, ибо в чужом живут либо неудачники, либо временно.
В этой стране слишком долго сохранялось не знакомое Старому Свету
предубеждение против доходных домов, тех солидных, основательных построек,
что придают "скромное очарование буржуазии" европейским городам. В Америке,
однако, считалось само собой разумеющимся, что порядочный человек не станет
жить под одной крышей с кем попало. Американцы смотрели на многоквартирный
дом с той брезгливостью, какую у нас вызывала коммуналка. Делить вестибюль,
лифт или лестницу с посторонними означало напрашиваться на неприятности,
рисковать целомудрием и ставить под удар репутацию. Поэтому дома с дорогими
съемными квартирами - такие, как ставшие нью-йоркскими
достопримечательностями "Ансония" или "Дакота", - заманивали жильцов
немыслимой роскошью: оркестрами, висячими садами, бассейнами с живыми
тюленями. И все-таки в этих прокатных дворцах селились преимущественно
эмигранты, правда, знаменитые - Тосканини, Стравинский, Джон Леннон. Поэтому
незатейливая американская улица до сих пор состоит из односемейных домиков,
не замечающих, что они не отличаются друг от друга. Иметь такой дом - цель и
оправдание.
Живя с удовольствием, но безалаберно, я долго не понимал этой страсти,
но когда скрепя сердце ей все же поддался, то обнаружил, что она мне
нравится. Только оказавшись в своем доме, ты обнаруживаешь, чего тебе раньше
недоставало. Среди нежданных радостей - свобода от чужих праздников, роскошь
лишнего пространства, азарт локальной политики, погода, начинающаяся сразу
за порогом, который ты переступаешь босиком, чтобы дотянуться до утренней
газеты. Говоря проще, дом меняет походку и делает взрослым. Завести дом -
все равно что жениться, только, конечно, намного важнее, потому что эти узы
уже нельзя расторгнуть в течение следующих 30 лет, пока ты платишь банку за
свою двухэтажную мечту.
Зная это, правительство, манипулируя налогами, подбивает нас купить
дом, потому что недвижимость - гарантия от социального беспокойства и
страховка от гражданского неповиновения. Домовладелец послушен закону,
привязан к власти, ему нужна политическая стабильность и незнакома зависть.
То есть в личном порядке я могу ненавидеть соседа, но экономически мне
выгоден его успех: когда он улучшает свою недвижимость, моя становится
дороже. Кроме того, считается, что недвижимость побуждает голосовать за
республиканцев.
Получив по наследству здоровую экономику, Буш решил поделиться ею с
бедными. С большой помпой и сокрушительными последствиями Белый дом
инициировал программу, позволяющую купить дом практически каждому.
Американская мечта стала доступна почти всем, но прежде всего национальным
меньшинствам. Их ждало пять с половиной миллионов домов, которые можно было
купить без аванса, то есть без денег. На это Вашингтон ассигновал по 200
миллионов в год, остальное давали банки. Их деятельность правительство
оценивало не по эффективности, а по количеству займов бедным.
Буш хотел лучшего и рассуждал прямолинейно. Поскольку богатые в Америку
приезжали редко, бедность здесь всегда была универсальным, но транзитным