"Элизабет Гейдж. Табу" - читать интересную книгу автора

утешала, заслоняя собою все то, что Кейт так хотелось забыть. Ее собственный
мир стал терять очертания - она вернулась домой.
Ее дремоту оборвал резкий скрип ступенек - взрослые поднимались наверх.
Мечта все еще боролась, цеплялась за последние клочочки иллюзии, но вот уже
хриплые вздохи и омерзительный визг кроватных пружин разорвали слух, доводя
Кейт до отупения. В какой-то момент эти звуки показались ей даже смешными.
Усилием воли она попыталась опять перенестись в уютный, счастливый домик на
плантации - прелестная девочка в белом платье, любящие родители, изумрудная
лужайка и перешептыванье ветра в верхушках деревьев. В этот зыбкий миг Кейт
ощутила себя Ив.
Девочка спала.

2

Голливуд, Калифорния. 12 сентября 1930 года
Ив Синклер была голодна.
В сущности, она просто погибала. Ее юное тело, алкавшее быстрого
притока энергии, молило: чего-нибудь вкусного, сладкого.
Больше всего на свете ей хотелось увидеть перед собой громадное блюдо,
полное шоколадного мороженого со взбитыми сливками и вишенкой на верхушке.
Нет, подумала она, лучше - три вишенки.
Она была уставшей и раздраженной после изнурительного утра на съемочной
площадке - шла работа над новым фильмом "Гримасы судьбы". А ей предстояло
еще вытерпеть урок истории и английского со студийным учителем в промежутке
между вызубриванием новых реплик к последней сцене и прогонки вместе с
хореографом трудного танцевального номера.
В половине двенадцатого ее мозг начал просто плавиться под жгучими
лучами солнца, и учитель выбранил ее. Затем режиссер сделал ей замечание за
постоянную ошибку в одной из реплик. В конце концов усталость проступила у
нее на лице, и съемка была приостановлена, чтобы дать Ив возможность
отдохнуть хотя бы полчаса.
Теперь она расслабилась. Ее мать чуть подправила грим. Это было
занятие, которое она ревниво хранила только для себя, - она считала
внешность Ив своей собственностью не только на период съемки, но и на все
остальное время. Она просто не могла допустить, чтобы прелестное лицо
дочери, а заодно и ее карьера, были подпорчены каким-нибудь неловким
студийным гримером.
Мать сидела перед Ив, нанося последние штрихи румян на ее щеки, чтобы
скрыть их бледность.
- Ты отработала хорошо, - говорила она. - У тебя было трудное утро, но
ты держалась молодцом. Ты чертовски хорошая актриса! Ты показала им сегодня,
что значит настоящая звезда.
В ее голосе была какая-то странная, безличная твердость. Ив слушала,
ничего не говоря. Ее мысли заглушал болезненный голод.
- Мама, можно мне немножко мороженого? - Девочка спросила без всякой
надежды.
Мать рассмеялась.
- Мороженого? - воскликнула она. - Сейчас? Ты же посадишь голос. Какое
мороженое, дорогая? Разумеется, нельзя. После следующей сцены тебе дадут
немного супа.