"Акакий Гецадзе. Веселые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе " - читать интересную книгу автора

плетню и сунул мне под нос свое ухо, величиной с тыквенный лист.
- Слушай, глупая башка! Знаешь, как ты на свет появился?
- Откуда же мне знать?
- А я знаю, дед купил меня на базаре за золотой рубль.
- Ого! Правда?
- А то нет! Потому-то и зовет меня мама "золотой мой мальчик".
- Ну и что! Моя мама тоже один раз сказала мне: - Золотой мой, сбегай,
принеси воды!
- А может, и тебя купили?
- Спросить?
- Давай!
Кечо рысцой бросился в дом, но вскоре вывалился оттуда насупленный. Вид
у него был такой, что, казалось, вот-вот расплачется.
- Ты чего это?
- Того... папа сказал, я, говорит, тебя не покупал... Откуда, говорит,
у меня деньги... я сам тебя сделал... - слезы помешали ему договорить.
- Ну и чего ты ревешь? Просто твой отец бедней моего, - утешил я его.
Но это не помогло.
- Я не золото-ой ма-альчик, а-а-а! - плакал он, и слезы величиной с
горошину катились у него по щекам.
Я смотрел-смотрел на него и вдруг увидел, что нос у него кривой.
- Что же, если отец тебя сам сделал, не мог он тебе поставить голову
поменьше и нос поровнее? - упрекнул я его отца.
- Нос он мне ровный сделал, а я вывалился из люльки и сломал его, -
вступился сын за отца.
- Так у твоего отца точно такой же нос, значит, он тоже упал из люльки?
- Ты что? Разве он поместился бы в колыбели? Когда он спит, у него ноги
торчат с топчана, и мама даже вешает на них что-нибудь. А нос свой он
прищемил в дверях.
Я поверил, но не переставал удивляться, как это Лукия умудрился
вылепить сынка так, что они как две капли воды похожи друг на друга. Кечо
был вылитый отец, только без бороды и усов. Я уже собрался было слезть с
плетня, когда увидел, что по дороге идет дочка попа Кирилэ, Гульчина, в
голубеньком платье и красных сандалиях. В руках у нее был длинный прут,
которым она погоняла взъерошенных гусей. Я мигом перемахнул через ограду и
как разбойник преградил ей путь. Гульчина была всегда гладко причесана, и я
с особым удовольствием трепал ее аккуратно заплетенные косички. Она и теперь
испугалась, что я схвачу ее за косы, как за вожжи, и погоню, как лошадку.
Потому-то она и шарахнулась от меня и, перебежав на другую сторону дороги,
замахнулась прутом.
- Не смей подходить, Караманика, не то...
Гуси всполошились, забили крыльями, но взлететь не смогли, а только
шумно загоготали, вытянув шеи. Увидев, что она испугалась не на шутку, я
успокоил ее:
- Не бойся, Гульчина, я тебе ничего не сделаю, ты только ответь мне на
один вопрос.
Убедившись, что я не замышляю ничего дурного, она опустила прутик и уже
миролюбиво спросила:
- Ну, чего тебе?
Я почесал голову и спросил: