"Гайто Газданов. Полет" - читать интересную книгу автора

принимали такой формы, но чувствовал он именно это, сам не отдавая себе в
том отчета, - незаслуженная обида, явная, грубейшая несправедливость,
чудовищное, невозможное недоразумение. Понять же возможность измены он
никогда не мог - и оттого он всякий раз искренне и сильно страдал. Он
рассказывал Сергею Сергеевичу о Лили, которая была американской взбалмошной
женщиной, в известной мере даже поразительной по редкой своей прозрачности,
по полному отсутствию душевно-человеческих чувств и мыслей; это была
идеально здоровая блондинка с мускулистыми руками и ногами, с прекрасной,
без малейшего недостатка, кожей, с большим аппетитом и завиднейшей
правильностью всех физиологических функций организма; но за всю свою жизнь
она прочла едва ли десяток книг, которые, к тому же, совершенно забыла.
Никакие моральные вопросы в ее существовании не играли и не могли играть
роли. Слетов считал ее ребенком, еще не понимающим всей прелести своей
распускающейся души, - и, по досадному совпадению, в любовном письме,
которое не оставляло никаких сомнений в ее измене, написанном по-английски,
тоже говорилось о распускающейся душе.
Они пообедали вдвоем, Слетов выпил пять стаканов вина и потом долго и
горько плакал.
- Стыдно, Федя, - сказал ему Сергей Сергеевич.
- Нет, нет, не стыдно, у тебя вместо души железо, ты этого никогда не
поймешь.
Глаза Сергея Сергеевича вдруг сделались задумчивыми, и потом он сказал
фразу, настолько поразившую Слетова, что тот поднял голову и внимательно
посмотрел на Сергея Сергеевича.
- А тебе, Федя, никогда не приходило в голову, что это неверно?
Слетов опустил голову, и когда он поднял ее, на лице Сергея Сергеевича
была уже прежняя, давно знакомая, радостная улыбка.
- Сегодня концерт Шаляпина, - сказал он, - пора собираться. Едем, Федор
Борисович.


* * *

Лола Энэ вернулась домой около двух часов ночи, после обязательного
вечера на Елисейских полях, который устраивал известный парижский декоратор
и на который бы она не пошла, если бы не рассчитывала впоследствии
обратиться именно к его услугам при постановке проектируемого revue в ее
проектируемом мюзикхолле. Весь вечер она ослепительно улыбалась и шутила,
хотя пила, в общем, мало, зная по опыту, что если будет пить много, то
непременно заболеет. Она уехала оттуда в такси, потому что со времени ее
недавнего замужества она была почти всегда лишена возможности пользоваться
собственным автомобилем: по настоянию ее мужа, шофер был рассчитан и, вместо
ее прежнего уютного "delage", была приобретена "бюгати", которой правил ее
муж. Машина, в общем, была всегда в его распоряжении, и Лола теперь почти
исключительно должна была пользоваться такси. Кроме того, "бюгати" постоянно
была в ремонте; это происходило либо от очередного столкновения с другим
автомобилем, либо оттого, что гоночная модель "бюгати" была неприспособлена
для сравнительно медленного городского движения и свечи ее мотора заливались
маслом. Все это стоило очень дорого и было одной из причин того, что самой
главной мечтой Лолы теперь была мечта о смерти ее мужа. Она не знала, как от