"А.В.Гаврюшкин. Граф Никита Панин " - читать интересную книгу автора

К концу июня для переворота все было готово. В гвардии среди
соумышленников насчитывалось сорок офицеров и несколько тысяч солдат. В
университетской типографии, над которой начальствовал гетман Разумовский,
тайно печатался манифест о свержении Петра III. В столице было затишье, что
очень способствовало окончанию приготовлений заговорщиков. Император со
своими любимцами пьянствовал в Ораниенбауме. Екатерина жила в Петергофе,
куда Петр III должен был приехать в день своего тезоименитства - 29 июня.
Здесь-то и решено было его захватить. Пользуясь отсутствием императора,
Панин вместе с несколькими офицерами успел осмотреть помещения Петергофского
дворца, чтобы не упустить никакой мелочи. Предусмотрено было, кажется, все.
Существовала лишь одна опасность - кто-нибудь из заговорщиков мог по
беспечности или с умыслом сказать неосторожное слово. Остерегаться надо было
и самому Панину: среди людей, состоявших при великом князе Павле, появился
новый человек - Семен Порошин, адъютант и доверенное лицо императора.
27 июня вечером Никита Иванович отправился в гости к княгине Екатерине
Романовне Дашковой, женщине, которая впоследствии будет признана одной из
наиболее интересных деятельниц отечественной истории. 19-летняя Дашкова была
в числе немногих своих современниц, у которых чтение французских книжек и
неуемная природная энергия возбудили раннюю тягу к политическим интригам.
Еще в юности Дашкова подружилась с великой княгиней Екатериной Алексеевной и
после воцарения Петра III загорелась идеей организовать переворот в пользу
своей августейшей подруги. Эту мысль она и внушала своим друзьям в том числе
Панину
О том, что сближало Никиту Ивановича и Дашкову, мнения расходятся.
Знавшие Панина объясняли его привязанность к княгине по-разному. Одни
утверждали, что Никита Иванович был некогда близок с ее матерью, известной в
свое время красавицей. Другие считали его поклонником самой княгини. Эту
версию, впрочем, Екатерина Романовна в своих записках настойчиво отрицала.
Дашкова действительно была недурна собой, умна, образованна, но ум ее, как
писала позднее императрица, был "испорчен чудовищным тщеславием и сварливым
характером". Несмотря на это, Панин всегда относился к княгине Екатерине
Романовне чрезвычайно заботливо и прощал ей многочисленные эксцентричные
выходки.
Итак, 27 числа, вечером, действительный тайный советник и камергер
Панин коротал время у своей юной любимицы. Княгиня чувствовала себя одиноко.
Муж ее по делам государственной службы отправился в далекую Турцию. При
дворе Екатерина Романовна старалась не появляться, неприятно ей было
смотреть на творившиеся там мерзости. За разговором не заметили, как
протекло время. Час был уже поздний, в доме все стихло. Вдруг Никита
Иванович услышал громкий стук в парадную дверь, голоса лакеев и чью-то
громкую брань. Хозяйка и гость тревожно переглянулись. Было слышно, как
кто-то торопливо поднялся по лестнице и, стуча каблуками, быстро шел, почти
бежал по коридору. Дверь в гостиную с силой распахнулась. На пороге стоял
капитан артиллерии Григорий Орлов.
Тяжело дыша, он оглядел комнату и, увидев Панина, произнес: "Пассек
арестован". Никита Иванович почувствовал, как кольнуло сердце. Значит,
беспокоился он не напрасно. Капитан Пассек был одним из участников заговора.
Рано или поздно что-то должно было случиться. Он украдкой взглянул на
Дашкову. Та стояла неподвижно, прижав руки к груди, и с тревогой глядела на
Орлова. Стараясь казаться спокойным, Панин спросил: