"Дмитрий Гаврилов. Прощай, Ваня!" - читать интересную книгу автора

Кони во дворе жалобно заржали, когда, описав хитрый полукруг, едва не
задев маковки, ступа плавно взмыла вверх и оглушила окрестности мерным
гулом.
Иван все никак не мог привыкнуть к тещиной безлошадной "коробчонке", и
потому, когда ступа стала набирать скорость сажень за саженью, у него чуть
ли не до самого горла подпрыгнул желудок, а перед глазами поплыли
разноцветные круги.
- Ты полегше, мать... мать...
- Ась? - не поняла яга.
- Она еще и глухая к тому же, - подумал Иван. - Ладно, чертова семейка! Вы
хитры, да и я все ж царевич, а не дурак.
Вожатая снова заходила крючковатым носом и, вдруг, грязно ругнувшись,
рывком послала ступу вбок.
- Куда прёшь, козел трехголовый!? - крикнула она, но Иван был так погружен
в себя, что проморгал опасность, и усмотрел разве длинный змеиный хвост,
серебристым ручейком прошмыгнувший мимо них.
- Правильно, - подтвердила яга. - Шкуру поменял, хвостатый, - не иначе, -
услыхал он.
- Оп! - изумился Иван и стал думать осторожнее, как того и требовал хитрый
план.

* * *

Про то он не раз читал в старых книжках. Прежде, ну, в древности этой,
букам не положено было врать. Раз прописано пером - значит, прописано, и
не вырубить топором, не переиначить.
Сорвав кафтан и рубаху с потного от возбуждения тела, он принялся за
поиски...
Шкурка нашлась сразу. Чем премудрее жена - тем неряшливей. Иван понюхал её
- знакомо пахло тиной и болотом. Так и есть!
Уронив второпях тяжелую заслонку на ногу, Иван выругался, но просветленный
и довольный своей идеей, приплясывая на одной, уцелевшей ступне, развел
огонь. Дрова весело потрескивали.
Потом он скомкал лягушачью кожу и швырнул ее в это самое пламя, предвкушая
исход. Вот она, свобода!
- Так-так, опыты, значит, ставим! - услыхал Иван за спиной насмешливый
голос своей "ненаглядной".
- Сейчас! Сейчас! - повторил царевич, весь дрожа, и шевельнул раскаленные
угли кочергой.
- Не старайся, касатик! - услышал он второй голос и обернулся.
Василиса стояла, рыжая чертовка, уперев руки в бока и укоризненно качала
головой. За ней показалась яга с неизменными семечками.
- У нас ить веников не вяжуть! - продолжила тёща, - Не волнуйся, дочка!
Иван непонимающе уставился на ягу, потом его словно осенило, он побледнел,
как мертвец, и глянул в печь.
- Огнеупорная! - прошептал Иван, холодея.
- Несгораемая, - поправила его жена. - Я ж все-таки Премудрой зовусь,
сокровище ты мое!

октябрь 2001 г.