"Николай Гацунаев. Экспресс 'Надежда'" - читать интересную книгу автора

перт, был пуст. Судя по скомканной салфетке, блондинка уже
успела позавтракать. За соседним столом гурман-ассириец с
отвращением на лице ковырялся ложкой в овсяной каше. Поодаль
ожесточенно спорили о чем-то двое подозрительного вида субъ-
ектов. Рыжий турок в феске с кисточкой, плотоядно облизыва-
ясь, строил глазки флегматичной толстухе.
- Вам никогда не казалось странным, - Иван повернулся к
Миклошу, - что мы с вами видимся только здесь, в столовой?
- Я полагаю, что вы сами этого хотите.
- А кого-нибудь из них, - Иван качнул головой на соседние
столы, - вы встречали вне столовой?
- Нет.
- И я нет. Но вчера у вас было исключение, Миклош.
- Что вы имеете в виду?
- Руперта.
- Кого-кого?
- Типа, который чихнул на свою соседку. Вчера за ужином.
Был он у вас?
- Да, - спокойно кивнул венгр.
- И вы беседовали обо мне?
- Нет, Иштван. Беседы не было. Была попытка, но я ее отк-
лонил.
- Почему, если не секрет?
- Не имею привычки беседовать о друзьях с незнакомыми
людьми! - рассердился Миклош. - У вас есть еще вопросы ко
мне?
- Нет, - мотнул головой Иван.
- Тогда, может быть, объясните мне, что все это значит?
Иван понимал, что ведет себя, как последний кретин. Ивану
страшно хотелось рассказать о вчерашнем визите Руперта. Из-
виниться перед Миклошем. Но что-то его сдерживало. Он и сам
не знал что.
Миклош допил сок, прикоснулся к губам салфеткой и акку-
ратно положил ее рядом с прибором. Наблюдавший за ними
итальянец тоже промокнул губы салфеткой.
- Синьор Джордано, - Ивана Миклош подчеркнуто не замечал.
- Хотите подышать свежим воздухом?
- Разумеется, - поспешно откликнулся итальянец. - С удо-
вольствием составлю вам компанию.
- До свидания, - обронил Миклош, поднимаясь из-за стола.
- Ариведерчи! - вежливо попрощался монах.
Глядя, как они, переговариваясь, идут к выходу, Иван ощу-
тил почти физическую боль утраты чего-то бесконечно родного
и близкого. Он знал, что ждет их за дверью: растерянность,
страх, мучительное ощущение одиночества и собственного бес-
силия, но не мог ни помочь им, ни даже окликнуть. Достал из
кармана папиросы, закурил, жадно втягивая в себя обжигающие
гортань струйки дыма. Курить было противно, но он докурил
папиросу и только погасив окурок, без всякой охоты подвинул
к себе тарелку с ростбифом.