"Алексей Алексеевич Гастев. Леонардо да Винчи " - читать интересную книгу автора

16 июля 1493-го; инженер, живописец и скульптор, состоящий на миланской
службе флорентиец Леонардо да Винчи прожил к этому времени сорок один год и
три месяца.

2

Великие труды вознаградятся голодом и жаждой, тяготами, и ударами, и
уколами, и ругательствами, и великими подлостями.
Конюх, отдуваясь, принес из погреба кувшины с вином; кухарка поставила
кастрюлю посреди стола и, отерши покрытый испариною лоб и скрестив руки под
фартуком, стала поодаль.
Тем временем некоторые присутствовавшие, окончательно не освободившись
от сна, вели себя так, как если бы не могли опомниться после какого-нибудь
ужасного происшествия, и с выразительными жестами, громкими голосами
объясняли свои сновидения. Раздраженный шумом и отсутствием какой бы ни было
чинности, Мастер сказал:
- В Тоскане подпорки кроватей делают из тростника и этим обозначают,
что здесь снятся пустые сны и пропадает без пользы утреннее время, когда ум
свежий и отдохнувший, а тело способно взяться за новые труды.
Тут все умолкли, поскольку аудитория была самая впечатлительная;
подумав, Леонардо добавил:
- Сон есть подобие смерти; поэтому можно сказать, что лентяи умирают
преждевременно и многократно.
Однако не все так бесчинствовали, чтобы их удерживать: немцы, служившие
у Мастера по найму, выполняя слесарные и механические работы, отличались
степенностью и, держась прямо и важно, помалкивали. Когда Леонардо с таким
остроумием и находчивостью осадил соотечественников, немцы заулыбались
довольно злорадно, хотя, может, ни слова не поняли из того, что тот произнес
быстрым фальцетом. Поскольку же все они были научены одному ремеслу и
другого не знали, то, имея в виду как бы осуществившееся вторично в Милане
смешение языков, можно было подумать, что таким образом оправдывается
замечательная догадка Данте: этот предположил, что, когда при строительстве
Вавилонской башни произошло первое смешение и люди, до тех пор объяснявшиеся
на одном языке, перестали понимать друг друга, общий язык удержался только у
занимавшихся одним каким-нибудь делом. "И сколько было различных
обособленных занятий для замышленного дела, - сказано у Данте в трактате "О
народном красноречии", - на столько языков разделяется с тех пор род
человеческий". Живописцы, со своей стороны, эту догадку опровергали:
происходя из разных областей Италии, хотя и назывались все итальянцами, они
слабо понимали один другого, восполняя такой недостаток усиленной
жестикуляцией. Впрочем, их вместе с Мастером только условно можно считать
соотечественниками, но скорее тосканцами, ломбардцами или жителями Комо в
зависимости от того, кто где родился.
Желая показать разнообразие и численность итальянских наречий, Данте
так говорит: "По-иному говорят падуанцы и по-иному пизанцы; даже близкие
соседи различаются по речи, например, миланцы и веронцы, римляне и
флорентийцы, да и сходные по роду и племени, как, например, неаполитанцы и
гаэтанцы, равеннцы и фаэнтинцы; и что еще удивительнее - граждане одного и
того же города, как болонцы предместья святого Феликса и болонцы с Большой
улицы". То же относится и к Милану, если проживающие близко от Замка