"Кэтрин Гаскин. Зеленоглазка " - читать интересную книгу автора

разрешал людям водить животных к водопою. Бочка стояла на самом берегу,
поэтому земля там была мягкой и влажной; к тому же там всегда было множество
следов, оставленных людьми и животными. Каждый, кто задерживался возле
таверны, непременно оставлял свои следы рядом с бочкой или поблизости от
нее, на берегу. Рыхлая, истоптанная земля вряд ли способна привлечь внимание
полицейских.
После того как я вырыла ямку примерно в три фута глубиной, земля стала
тверже, потому что кончился ее верхний слой, пропитанный влагой. Теперь я
поняла, почему Джордж так мучился, копая отцу могилу. Я провозилась с ямой
невероятно долго, наверное, мне следовало бы воспользоваться киркой. К тому
же приходилось все время озираться, вглядываясь в деревья и дорогу, чтобы
вовремя заметить пыль от приближаюшейся повозки. Больше всего я опасалась
какого-нибудь одинокого всадника, который мог меня увидеть раньше, чем я
его. На всякий случай я присмотрела укромное местечко в кустарнике на другом
берегу речки, куда, имея достаточно времени, можно было спрятаться. О том,
что произойдет, если эту зияющую дыру в земле обнаружат до того, как она
будет заполнена, я старалась не думать.
Когда я сочла, что яма уже достаточно глубока, то принесла все, что
собиралась положить туда: одежду отца, деньги и книгу, которой мне было
очень жаль. Ее я опустила в последнюю очередь, чтобы не путать со всем
остальным. В ней не было ничего особенного - какой-то унылый фолиант под
названием "Основы бухгалтерии". Возможно, Элиу Пирсон слегка подшутил,
оставив мне эту книгу на память о лондонском мануфактурном магазине, о тех
незабываемых днях, когда мы получали уроки скрупулезности, изучая ее
страницы; а может, это было косвенное напоминание о нашем разговоре, в
котором он предупреждал меня, что для продвижения по жизни мне следует
больше пользоваться внутренним содержанием головы, поскольку с внешним, то
есть с лицом, мне не совсем повезло. Так или иначе, я бережно хранила эту
книгу всю дорогу из Лондона и даже коротала долгие часы путешествия,
уткнувшись в нее и воскрешая в памяти ее хитрую науку. И вот теперь
случилось так, что она стала вещественным доказательством, так как на
внутренней стороне обложки каракулями было написано имя Элиу Пирсона и, ко
всему прочему, мое имя - я вывела его сама каллиграфическим почерком,
которым очень гордилась. Было рискованно оставлять книгу неуничтоженной;
однако невозможно было ни вырвать страницу с именами, ни сжечь книгу
целиком, так как для этого понадобился бы большой костер, да и к тому же
остались бы следы. Поэтому пришлось тоже бросить ее в яму - и мне
показалось, что я бросила туда частичку самой себя.
После этого я опустила в землю табличку с именем отца, вырезанную
Джорджем из спинки кровати. Вслед за нею отправились и засохшие ветки
мимозы, которые были пристроены на могилу в виде венка. Когда все было
закончено, я засыпала ямку землей. Затем я пошла на конюшню, накинула
уздечку на стоявшую там лошадь и подвела ее к бочке. Поводив лошадь
взад-вперед, чтобы она утрамбовала землю и оставила побольше следов копыт, я
пустила ее немного попастись и напиться воды из реки. Пусть полицейские
думают про лошадь что хотят, но я не могла оставить ее погибать от голода.
Вилли Гриббон всегда запирал на ночь нижний этаж "Арсенала старателя".
Я так и сделала. Кухонную дверь я закрыла на ключ, который висел рядом на
гвоздях, и забросила его в самое глубокое место реки, достаточно удаленное
от брода, где, как я надеялась, ключ постепенно затянет в ил.