"Эрик Гарсия. Ящер " - читать интересную книгу автора

работа. Поэтому, а еще из-за взноса по закладным. Из-за машины. И кредитных
карт.
Темноту разрывают две медленно ползущие по улице фары. Вспыхивает
оранжевая мигалка. Частная полиция. Я вжимаюсь в сиденье. Я маленький. Меня
не заметишь. Машина следует мимо, задние огни омывают мирное предместье
бледно-красными струями.
В доме напротив - с идеально ухоженным газоном, псевдогазовыми
фонарями, бетонной дорожкой - ждет меня, возможно, главный приз месяца. В
старые добрые времена это могло бы означать дело, способное принести
где-нибудь от двадцати до пятидесяти тысяч долларов, включая гонорар,
расходы и что там еще в голову взбредало, когда мы с Эрни выписывали счет.
Нынче я буду счастлив и девяти сотням. У меня болит голова. Я готовлю себе
новую порцию базилика и жую, жую, жую.
Третий день продолжается слежка. Сплю в машине, ем в загаженных крысами
закусочных, глаза, которым нельзя пропустить ни одной детали, воспалены от
напряжения. Я уже полтора часа сижу здесь и жду, когда загорятся окна
спальни. Бесполезно фотографировать темные окна, а голых фактов из первых
рук явно недостаточно - ревнивым женам плевать на то, что там видел или
слышал нанятый детектив. Мы доверием не пользуемся, так что приходится
покрутиться. Им нужны фотографии, да побольше. Некоторые желают видео,
другие требуют магнитофонных записей, но всем нужны доказательства. Даже
если бы я лично засвидетельствовал хихиканья, обжимания и сладкие рожи,
которые мистер Омсмайер вечно строит безымянной особе женского пола, ни
женой его, ни близкой родственницей не являющейся, даже если я всем нутром
чую, какой тайфун страсти бушует в доме последние девяносто минут, для моей
клиентки миссис Омсмайер все это ровно ничего не значит, пока я не смогу
запечатлеть все эти увеселения на пленку. Хоть бы они зажгли этот чертов
свет!
В гостиной оживает галогенная лампа, за занавесками возникают
подрагивающие силуэты - пришел мой черед. Нащупать ручку дверцы, тихонечко
нажать, и вот я уже снаружи, ковыляю в сторону дома, и фальшивые
человеческие ноги подводят меня на каждом шагу. До чего забавно пляшет подо
мною земля. Я стою, пытаясь вернуть равновесие, и снова его теряю. Лишь
растущее рядом дерево спасает меня от падения.
Я не беспокоюсь, что меня увидят или услышат, но утром вряд ли кому
понравится, если базилик вырубит меня прямо здесь, в палисаднике. Собравшись
с силами, размявшись, плетусь кое-как через лужайку, перепрыгиваю низкую
изгородь и попадаю в самую грязь. Все штаны заляпаны, да так и останутся,
потому что у меня нет денег на химчистку.
Окна здесь невысоко, нижний край на уровне глаз. Сквозь тонкие
занавески из какой-то хлопковой смеси особо не пофотографируешь. Силуэты
теперь танцуют, призрачные фигуры движутся назад - два-три, влево - два-три,
и, судя по приглушенным хрюканьям и всхлипам, они уже избавились от одежд и
к бурной ночи готовы.
Навожу фокус, выстраиваю рамку для красивого такого, аккуратного
снимка. Но не слишком аккуратного - никакой судья не удовлетворит при
разводе завышенных требований о содержании, имея перед глазами
прелюбодейский снимок с композицией в духе Анселя Адама. Тайное должно
выглядеть тайным. Пусть это будет смазанный отпечаток, со случайным пятном,
и всегда, всегда черно-белый.