"Николай Гарин. Таежная богиня" - читать интересную книгу автора

которые, как в немом кино, махали ему руками-ветками.
- ...Ну и, наконец, Гердов Никита!.. - проговорил декан и стал молча
искать его глазами в толпе студентов. Нашел, взглянул и снова опустил глаза
в ведомость. - Не скрою, ждали, что оный талант и на сей раз удивит училище,
но, - он высоко поднял плечи, - увы, это единственная тройка на сегодня. Ну
вот, коллеги подсказывают, что это вообще первая тройка за последние два
года. Что случилось?! Работа беспомощная, слабая, безликая, неинтересная...

По дороге в общежитие в одной руке Никита нес свое произведение, как
огромный средневековый щит, а в другой - холщовую сумку, в которой
колотились друг о дружку два больших "портвейна". Не доходя до общежития, он
присел на низенькое металлическое ограждение, выпил одну бутылку и только
тогда продолжил свой путь.
Зайдя в комнату, Никита почувствовал долгожданную легкость в мыслях и
тяжесть в ногах, поставил холст прямо у двери, повернув лицевой частью к
стене, не раздеваясь, рухнул в ямообразную кровать и отрубился.
Ему снился какой-то бурелом событий, винегрет лиц, предметов, обрывки
слов, ветви, листья, рты, глаза, слова, машины, и опять все по кругу в
каком-то калейдоскопе, пока не раздался стук в дверь. Стук был деликатным,
но требовательным. Карусель остановилась, потом, когда стук повторился, она
и вовсе пропала, стало темно. После третьего стука Никита оторвал голову от
подушки и открыл глаза. Окна зияли черными безднами с редкими далекими
огнями, а на столе, отвернутая к стене, горела настольная лампа. Дверь в
четвертый раз настойчиво отстучала, точно зная, что дома обязательно кто-то
есть. "Что за бред, свои вошли бы с первым стуком, значит, кто-то
посторонний, - оставаясь все еще пьяным, подумал Никита, вздохнул и негромко
крикнул: - Про-шу!"
Пока дверь открывалась, Никита опустил на пол ноги, сладко зевнул,
потянулся, энергично взъерошил волосы и только после этого повернул голову и
посмотрел на вошедшего. В дверях стоял невысокий, лет сорока - сорока пяти
мужчина. Хорошо и со вкусом одетый, с диагональным зачесом темных с проседью
волос, сквозь которые просвечивала лысина. Вид портили две вещи - излишняя
мохнатость бровей, из-под которых не очень убедительно поблескивала пара
влажных огоньков, и великоватый нос. "Скорее армянин, чем еврей... Где-то я
его видел?" Никита сдвинул брови, но проговорил приветливо:
- Чем обязан?
- Добрый вечер, господин Гердов, - приятным голосом проговорил гость и
слегка кивнул головой. - Вы позволите? - И, не дожидаясь ответа, прошел к
столу, развернул стул и, расстегнув пуговицы на пиджаке, осторожно сел. Сел,
как на что-то хрупкое и не совсем приличное.
- Так чем обязан? - повторил Никита и, не сдержавшись, снова сладко
зевнул. - Простите. "Определенно где-то я его уже видел!"
- На просмотре, на просмотре вы могли меня видеть, - прочитал Никитины
мысли гость и, услужливо улыбаясь, добавил: - Сегодня утром, я был в составе
комиссии.
- А-а, да, да, да... Ну и... пришли утешить, сообщить о пересмотре
решения...
- Судя по специфическому амбре, - гость помахал ладонью перед своим
мощным носом, - вы уже попробовали себя утешить.
"О-о, гость-то слегка хамит!" - отметил про себя Никита, а вслух задал