"Николай Гарин. Тайна озера золотого, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

страшного, крепче вцепился в руку деда. Однако ничего необычного он не
увидел. А увидел красивую часовенку, которая напомнила ему храм, и множество
толстенных плит, вокруг которых поднималась молодая поросль крапивы.
Некоторые плиты были чугунными, с выпуклыми буквами, вензелями, крестами,
другие - из серого камня. Прочитать что-либо по старинным буквам даже
взрослому человеку было непросто.

- Вот мы и пришли, Егорка, - проговорил дед устало, опускаясь на одну
из плит.

Обежав взглядом вокруг, мальчик повернулся назад...

- Ух ты! - тут же вырвалось у него. - Деда, смотри, - восторженно
проговорил внук. - Наша церковь-то... небо держит!

С высоты скального взгорка храм казался еще выше и величавее. Он будто
вырастал из черемуховых облаков. А сломанный в самой вершинке шпиль упруго
упирался в синее небо. За храмом, в далекой дымке, виднелись фиолетовые
горы. Церковь плыла, едва заметно покачиваясь на этих цветочных облаках.

- Дед, а если бы церкви не было, где было бы небо? - неожиданно спросил
Егорка.

- Это ты бабушку спроси, - отвечал дед, одновременно прислушиваясь к
тому, как разгуделись от ходьбы ноги.

- Смотри, смотри: речки-то как извиваются! Та, большая, точно что-то
ищет - мечется от берега к берегу, а маленькая, внизу, будто кого боится -
жмется к скалам. А откуда они бегут? А почему та такая темная, а эта чистая?
И почему они сливаются? Деда, а ты приходил сюда, ну раньше, когда был
таким, как я сейчас? - Егорка захлебывался вопросами.

Он вертел головой и все спрашивал и спрашивал деда. Глядя на
возбужденно-пытливого внука, на его горящие любопытством глазенки, Яков
Лазаревич расслабился, осел, почувствовал себя гнилым, дуплистым пнем. Пряча
улыбку в усы, он слушал трескотню Егорки и рассматривал свои руки - будто
только сейчас обратил внимание на прозрачность и дряблость кожи, глиняные
пятна на ней, на толстенные морщинистые суставы, на широченные желтые
ногти... Его взгляд плавно переполз на шишковатые колени, пимы, тусклые
калоши, землю... Молоденькая щетинистая травка с густой россыпью золотых
монет-одуванчиков приятной теплотой отозвалась внутри. Якову Лазаревичу
неожиданно захотелось встать на колени, наклониться и вдохнуть, втянуть в
себя этот горьковатый запах начинающегося лета, начинающейся жизни,
далекого, далекого детства...

Ему вдруг показалось, что вокруг что-то изменилось. К голосу Егорки
добавились еще какие-то - детские, явно знакомые, но давнишние-давнишние.
Среди этих голосов он вдруг услышал и свой собственный - тонкий, визгливый.
Яшка легко вскинул руку, другую, резко повернулся, чувствуя невесомость и
гибкость своего тела. И вот он уже бежит, летит над изрезанной тележными