"Николай Гарин. Тайна озера золотого, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

женщины. Ему хотелось лечь рядом и "уйти" вместе с ней, куда бы ни повела их
дорога.

Перед Фролкой мягко выгнулись и поплыли бревенчатые стены избы.
Затрепетало, расплылось, размазалось окно, превратясь в цветные круги.
Скорчилась печь. Фролка плакал. Он уже хотел пристроиться к Тонькиному боку,
закрыть глаза и вместе с ней замереть навсегда. Но рядом неожиданно засопел,
зашевелился огромный ком, который стал расти, вытягиваться вверх и
превратился в... Степку, высоченного парня, жаждущего жить дальше. И мысли о
"покое" враз улетучились.

Протерев глаза, Фролка виновато смотрел на их с Тонькой детеныша,
понимая, что Степке одному пока что не выжить в лесу; что парню необходима
его опека, помощь. Надо еще много чего ему передать, много чему научить.
Научить, например, как лечить себя от травм и болезней, как длительное время
хранить пищу, как пережидать долгий голод, как "разговаривать" с медведем,
деревьями, звездами... Да мало ли сколько надо усвоить хитростей и законов
тайги, чтобы Лес принял Степку как своего. Кормил бы его, согревал, общался
с ним, помогал жить без горя.

С неделю Фролка не отходил от холодной Тоньки. Ее огромное тело стало
еще больше. Оно раздулось, туго натянув одежду, и колыхалось как студень,
когда Фролка к нему прикасался. Но когда от Тоньки пошел тяжелый,
невыносимый запах, а лицо почернело, Фролка со Степкой сложили в пайвы самое
необходимое и, не оглядываясь, ушли в лес.

Степка не сразу осознал смерть матери. Первые дни он попросту в это не
верил. Он научился лишать жизни зверей и птиц, смеялся над предсмертным
криком зайцев, конвульсиями лосихи, жадно пил горячую кровь, победно глядя в
их затухающие глаза, но смерть самого близкого и родного человека казалась
чем-то невозможным. Он был уверен, что родители и он сам будут жить вечно.
Болеть - да! Травмы или простуды приходят и уходят, но потом-то опять все
становится по-прежнему.

Уходя с родителем все дальше от дома, Степка, не переставая, думал о
матери, которую оставили лежать прямо на кровати. Ему казалось, что здесь не
все сделано, что должно быть как-то иначе. Он помнил, как раньше, когда был
маленьким, мать рассказывала о своих родителях, о его дедушке и бабушке,
которые давно умерли и от них остались лишь заросшие бугорки на земле.
Значит, кто-то их туда положил и зарыл! Как же тогда его мать?!

Но и Фролка не знал и никогда не видел, как люди людей хоронят. Поэтому
он и "шагал" торопливо, уходил, оставив все как есть.

Раздув ноздри, чутко прислушиваясь и зорко поглядывая по сторонам,
Фролка вел своего рослого детеныша по старым, только ему известным тропам.
За пятнадцать лет в тайге кое-что изменилось, но в основном все было, как и
раньше. Он радостно мычал, когда осматривал свое очередное бывшее жилище в
какой-нибудь пещере. Все было на своих местах, вещи не тронуты, никаких
посторонних следов. Сохранились лежанки, угли костровищ, закопченные, мятые