"Ромен Гари. Белая собака" - читать интересную книгу автора

воздухе.
Было, наверное, около десяти, когда появился чернокожий сторож; в
зоопарке все звали его Киз. Это прозвище он получил оттого, что носил на
поясе связку ключей и действительно был вроде ключника при клетках со
львами, змеиных рвах, крокодильих бассейнах, обезьянниках и других милых
уголках "Ноева ковчега". Он был в десятке метров от нас, когда Батька поднял
уши, застыл на мгновение, потом вскочил и с рычанием бросился на решетку. В
лицо мне полетели брызги слюны. Б ту же секунду я отчетливо представил себе
образ, до сих пор не дающий покоя Америке: рабы, бегущие через хлопковые
поля; но к нему добавилось и другое - внезапное преображение знакомого
существа, мгновенный переход от дружелюбия к дикой враждебности.
Киз подошел к клетке, даже не взглянув на собаку, с сияющей улыбкой на
лице - худощавый взрослый мальчик в рубашке с короткими рукавами и с
маленькими усиками, прилепившимися над верхней губой, как бабочка. Смутное
сходство с Малькольмом X.[5] Впрочем, мне на всех негритянских лицах видятся
следы борьбы.
- Hello, - бросил он. - Хороший денек.
Я ответил, не вставая с земли, я избегал встречаться с ним глазами, а
Батька кидался на решетку с хриплым рычанием. Изредка он замолкал и,
повернув морду в сторону, обнажив зубы, косился на сторожа, а затем снова
бросался вперед, с лаем требуя кровавой расправы. Чернокожий улыбался.
- No progress, - сказал я.
Киз посмотрел на собаку, потом вынул из кармана джинсов пачку
"Честерфилда", не спеша вытащил сигарету, закурил и еще раз спокойно
взглянул на пса.
- White dog. Белая собака, - произнес он.
Я помню, какое раздражение испытал в тот момент. Это действительно
звучало несколько легкомысленно.
- Хватит, тут не над чем шутить, - сказал я.
- White dog, - настойчиво повторил он. - Понимаете?
Он продолжал буравить меня взглядом, как будто надеялся обнаружить во
мне золотую жилу.
- Да нет, вы не можете знать. Это белая собака. Она откуда-то с Юга.
Белыми собаками там называют специально обученных псов, которых полиция
натравливает на чернокожих. Дрессировка что надо.
Во мне как будто что-то разорвалось. Потому что это я ее дрессировал.
Знаменитые слова Виктора Гюго имеют и оборотную сторону: "Когда я говорю
"вы", я имею в виду и себя". Есть хорошая песенка: "Tea for two, and two for
tea"[6], ее можно переиначить: "Я - это вы, вы - это я". Этому даже есть
название: братство. В котором невозможно не состоять. Никакого запасного
выхода.
Внешняя Монголия. Именно туда мне всегда хотелось удрать. Меня,
конечно, прельщало слово "внешняя".
- Когда-то они преследовали сбежавших рабов. А теперь их натравливают
на манифестантов.
Собака задыхалась. Я тоже, про себя.
- И потом, с таким сторожем жена белого человека может спать спокойно,
когда мужа нет дома. Никто ее не украдет.
Киз затянулся сигаретой и с видом знатока посмотрел на Батьку.
- Прекрасный пес, - сказал он и покачал головой. - Но слишком старый.