"Ромен Гари. Белая собака" - читать интересную книгу автора

и плотного туловища наводит на мысль о некой преодоленной агрессивности -
что-то вроде умышленного физического невмешательства. Но как раз это и
говорит о самоконтроле, привычке все время держать себя как бы на веревке.
Лично я раз и навсегда смирился с тем, что не в состоянии полностью обуздать
зверя, сидящего у меня внутри, как водитель за рулем автомобиля.
Как бы там ни было, несмотря на холодность Джека, в Голливуде его все
любили: он понимал, что доверенную ему канарейку нельзя заменить никакой
другой канарейкой и человек, оставляющий на его попечении удава и умоляющий
заботиться о нем как можно лучше, расстается с дорогим существом - дорогим,
быть может, оттого, что ничего более на него непохожего он пока не нашел.
- Вылечил? - Джек взглянул на меня бледно-голубыми, как льдинки,
глазами. - Вылечил от чего?
- Эту собаку специально приучили бросаться на негров. Клянусь, я не
выдумываю. Каждый раз, когда к нашему дому приближается негр, она входит в
раж. А с белыми - все в порядке, виляет хвостом и подает лапу.
- Ну так и что?
- Как "что"? Это можно вылечить?
- Нет. Для этого ваша собака слишком стара. - В его глазах вспыхнул
насмешливый огонек. - В этом возрасте уже ничего не сделаешь. Вы должны были
бы это знать.
- Джек, всем известно, что вы просто преображали "испорченных"
животных.
- Тут дело в возрасте. Старые привычки слишком крепко укоренились,
ничего не попишешь. Впрочем, большинство испорченных зверей испорчены
сознательно за время дрессировки. Их систематически ломали. Ваш пес слишком
стар.
- Это вопрос терпения.
- Слишком поздно. Ему уже лет семь. Изменить его мы не сможем: привычка
чересчур сильна. Это называют профессиональной деформацией.
- Его нельзя оставить таким.
- Ну, тогда усыпите. Я бы на вашем месте поступил так.
- Я предпочел бы усыпить мерзавцев, которые его натаскали.
Джек рассмеялся. Он принадлежал к счастливцам, способным от всех
проблем отгородиться смехом.
- Я даже не уверен, что смогу держать вашего пса у себя. Двое моих
помощников - негры, и это им вряд ли понравится. Хотя оставьте его на время,
а там посмотрим.
Я простился с Батькой. Он посмотрел на меня очень внимательно, слегка
склонив голову и опустив уши. Я подошел к нему, сел на землю, долго гладил
седую голову. До свидания, старик, не горюй. Мы их сделаем.
Я ехал через Колдуотер Кэнион, и на сердце у меня было столько камней,
что хватило бы еще на несколько прекрасных храмов. Широкие проспекты без
тротуаров, обсаженные пальмами, пустынны, только проносящиеся мимо машины
кажутся обитаемыми островами. Я кружил в этой населенной машинами пустоте,
все время возвращаясь на Уилширский бульвар, где есть тротуары. Они здесь
как оазисы.
В конце концов меня вынесло к дому одного моего друга. Он выдержал три
операции, и дни его были сочтены. Он стал жертвой чисток во времена "охоты
на ведьм", при Маккарти[3], в начале пятидесятых, и в течение десяти лет ему
не давали работать. Когда я вошел, он строил из детского конструктора