"Ромен Гари. Белая собака" - читать интересную книгу автора

один мой знакомый очень подружился с этим псом.
- У вас есть его адрес?
Я изобразил нерешительность.
Тон шерифа стал сухим и официальным:
- Я прошу дать мне адрес вашего знакомого.
- Послушайте, - сказал я. - Я прошу вас подумать. Я сам был поражен
тем, что между ним и вашей собакой возникла такая сильная безотчетная
симпатия. Это, наверное, какой-то животный инстинкт... Дело в том, что мой
знакомый - африканец. Негр.
Папаша Крюшен остолбенел. Его кадык резво подскочил кверху, а рот так и
остался открытым, хотя улыбка испарилась, что придало его лицу выражение
полного изумления.
В жизни каждой супружеской пары есть моменты, когда долгие годы
совместной жизни дают о себе знать довольно неожиданным образом: один из
супругов внезапно начинает говорить на языке другого. Ибо нижеследующее
выражение, прозвучавшее с оттенком уважения и даже восхищения где-то в
глубине комнаты, я в свое время подцепил в Иностранном легионе и еще ни разу
в жизни не слышал из прелестных уст моей подруги.
- Не хило! - сказала Сиберг.
После такого поощрения меня понесло:
- Мой знакомый - молодой африканский студент, который получил грант на
год стажировки в Университете Южной Калифорнии. Когда он увидел вашу собаку,
это была, я вам скажу, дружба с первого взгляда... Да, как удар молнии.
Цепляющиеся атомы, домните? Вы мне не поверите, но не было никакой
возможности их разлучить...
Папаша Крюшен медленно приходил в себя. Не знаю, как далеко он ушел, но
своим видом он напоминал здорового парня с крепкой челюстью, который не
желает признавать нокдаун. Все задатки первопроходца. Такие, как он, строили
Америку. Голос у него несколько осип:
- Ваш знакомый увез собаку в Африку?
- Да. Я даже оплатил билет. Я не хотел их разлучать. Я не мог поступить
иначе.
Девочка захныкала, прижав кулачки к глазам.
- I want Fido. Хочу Фидо! - захныкала она тоненьким, надрывающим душу
голоском.
Спешу заметить, что это не более чем фигура речи.
Ее слезы растрогали меня не больше, чем "Несчастья Софи"[13] растрогали
бы Чингисхана.
- Бедный зайчик, - сказала Джин, и, поверьте, в ее голосе послышалась
неподдельная жалость.
Сразу оговорюсь: я люблю детей, с тех самых пор, как у меня появился
собственный ребенок. И если мое сердце не дрогнуло при виде двух
очаровательных малышей, горько оплакивающих потерю любимой собаки, то
исключительно из-за того, что, глядя на бравого шерифа, я спрашивал себя,
почему средний возраст жителей гетто, избиваемых полицией во время расовых
конфликтов, - от четырнадцати до восемнадцати лет.
Наступила мертвая тишина. Шериф начинал понимать. Мы вообще начинали
понимать друг друга.
- Вы не имели права распоряжаться этим животным.
Я попытался сгладить происходящее: