"Ромен Гари. Пляска Чингиз-Хаима" - читать интересную книгу автора

было к этому призвание!
- Прогнило, - пробормотал Шатц. - Все полностью прогнило. Нас
затаптывают в грязь. Я чувствую злобное, безжалостное еврейское
присутствие... Злопамятные, ничего не прощающие! Барон попытался
вклиниться в их разговор:
- Господин комиссар, я понимаю, вы заняты, но, может быть, вы все-таки
поможете мне отыскать жену? Целая неделя, и никаких вестей...
Комиссар, похоже, неожиданно заинтересовался:
- Неделя, говорите? Так, так... А что собой представляет этот егерь?
- Флориан? Что касается его обязанностей, чрезвычайно энергичный и
пунктуальный...
- Ага...
Комиссар взглянул на фото и позвонил. Вошел полицейский, комиссар
что-то шепнул ему на ухо, и полицейский вышел. Шатц закурил сигарету и
несколько секунд о чем-то размышлял.
- Особые приметы?
- Что это значит?
- Этот ваш Флориан... Было в нем что-то особенное, на что вы обратили
внимание?
- Нет, ничего такого я не замечал.
- Но должно же было быть в этом егере что-то такое... я даже не знаю
что... чтобы такая дама...
Он опять взял фото и некоторое время созерцал его.
- Чтобы знатная дама, да еще такая красивая, сбежала с ним, в нем
должно было быть что-то необыкновенное...
- Повторяю, я ничего такого в нем не замечал. Неужели я обязан
присматриваться... к каждому из прислуги?
Граф, правда, придерживается несколько другого мнения:
- Должен признаться, господин комиссар, что Флориан мне всегда казался
весьма интересной личностью. Во-первых, возникало ощущение, что это
человек без возраста... Ни единой морщины, и потом, он говорил так, словно
все уже видел и вообще живет уже целую вечность. И еще я заметил, что от
него исходит... как бы это сказать?., какая-то прохлада. Когда он
оказывался рядом, от него веяло холодом... На вас как бы падала тень. В
середине августа встречаешься с ним в парке - надо сказать, здоровался он
всегда чрезвычайно почтительно, - и чувствуешь, как тебя обволакивает
довольно пронзительный холодок. Впрочем, в сильную жару это было отнюдь не
неприятно. Появлялось желание сесть рядышком с ним, отдохнуть, словно в
тени большого дуба... Да, в нем было нечто притягательное. В моменты
усталости, переутомления или когда бываешь захвачен какими-нибудь
грандиозными планами, грандиозными надеждами - к примеру, на возвращение
восточных земель, - его присутствие действовало очень и очень
успокаивающе. Кстати, я заметил, что молодые люди искали его общества.
Похоже, он имел большое влияние на них. Причем я настаиваю именно на
физическом аспекте этого поистине ощутимого воздействия, и поверьте, я не
преувеличиваю. Физическая прохлада, успокаивающая нервы и взбудораженные
чувства, да, да, дарующая успокоение и приносящая непонятную
удовлетворенность. Вы замечали это, дорогой друг?
- Да, действительно, он был очень холодный человек, - подтвердил барон.
- Но больше я ничего не заметил.