"Эрл Стенли Гарднер. Прокурор бросает вызов" - читать интересную книгу автора

- Это, конечно, верно, - признал Перкинс, вид которого красноречиво
свидетельствовал, что вопросы пересмотра методики раскрытия преступления
его не трогают ни в малейшей степени. - Но только в данном случае мы ведь
имеем дело не с убийством. Здесь вероятность насильственной смерти
исключается, так сказать, в зародыше.
Селби хотел было что-то ответить, но передумал, взял первое письмо и
начал читать:
"15 декабря 1930 года
Дорогой папа!
Пишу, чтобы сообщить тебе, что мы не будем вместе ни на Рождество, ни
на Новый год. Иными словами, я больше не вернусь.
Не знаю, смогло бы все выйти иначе, если бы была жива мама. Наверное,
все-таки нет. Просто все уж так получилось, и не надо никого в этом винить.
Я знаю, ты старался быть мне хорошим отцом. Скорее всего, ты не поверишь,
но ведь я тоже очень старалась быть тебе хорошей дочерью. И, пожалуйста, не
думай, будто я не люблю тебя - это не так - но, понимаешь ли, папа, мы с
тобой совершенно по-разному смотрим на жизнь. Ты считаешь, что у меня
полностью отсутствуют те качества, которые пристало иметь девушке. Я же
называю тебя отставшим от жизни, но это ничуть не мешает мне по-прежнему
любить тебя. Ты убежден, что моя дорога приведет меня в ад, и поэтому я уже
не знаю, любишь ли ты меня еще или нет. А дело все в том, что относительно
меня некоторые вещи ты просто не мог и, вероятно, никогда не сможешь
понять. Думаю, если бы мама была жива, она поняла бы меня, ведь недаром я
считаю себя во многом на нее похожей.
Так как я знаю, что ты все равно не одобришь моих намерений, то я не
стану ничего об этом рассказывать. Лучше я просто не вернусь.
Только, пожалуйста, поверь, что я люблю тебя так же сильно, как и
всегда, то есть очень. Но мне не хочется ненужных споров. Я знаю, ты не
одобряешь моего взгляда на вещи и поэтому не сможешь понять, почему я хочу
поступить так, как решила. И не надо нам никаких откровенных разговоров,
которые будут заключаться по сути лишь в том, что ты противопоставишь свою
волю моей и моему стремлению прожить жизнь по-своему. Поэтому я пишу тебе,
чтобы попрощаться. Крепко целую, Марсия".
Селби вложил письмо в конверт и взял со стола второе, датированное 5
октября 1931 года:
"Дорогой папа!
После моего последнего тебе письма в декабре я много думала. Я начинаю
постепенно понимать, что это значит - иметь ребенка. Не знаю, как бы это
тебе получше объяснить... В общем, где-нибудь вскоре после Дня благодарения
ты станешь дедушкой. Боюсь судить, рассердит тебя эта новость или испугает.
Вероятно, будет немного и того, и другого.
Парень, с которым я жила, не мог на мне жениться из-за своих
родителей. В письме это объяснять слишком долго, да и все равно сейчас это
уже не имеет никакого значения. Конечно, когда все лишь начиналось, мы
думали, что сможем пожениться, как только ему удастся договориться со
своими. Он покинул меня месяц .назад. Я все еще люблю его, но я не хочу,
чтобы он возвращался. Теперь я увидела его таким, каков он есть на самом
деле, - избалованный, эгоистичный, думающий только о себе лоботряс.
Да, у моего ребенка будет много трудностей. Прежде всего, ему придется
расти без отца. И хотя я ни в коем случае не хочу становиться тем