"Томас Гарди. Рассказы" - читать интересную книгу автора

На 28 марта 182... года выдалась как раз такая ночь, какие обычно
побуждали добрых людей к подобным изъявлениям сочувствия. Косой дождь бил в
стены, в склоны, в заборы, словно длинные стрелы лучников при Сенлаке или
Креси. Овцы и другие домашние животные, которым негде было укрыться, стояли,
повернувшись задом к ветру, а хвосты мелких пташек, свивших гнезда в колючем
терновнике, выворачивались от ветра наизнанку, как зонтики. Одна сторона
дома вся была в мокрых пятнах: воду, сбегавшую по застрехе, ветром кидало об
стену. И все же меньше всего было оснований в эту ночь жалеть пастуха, ибо
этот неунывающий поселянин справлял крестины своей младшей дочери и в доме у
него было полно гостей.
Гости пришли еще до дождя, и теперь все вместе сидели внизу, в большой
комнате. Тот, кто заглянул бы в нее часов около восьми в этот богатый
событиями вечер, нашел бы здесь самое приятное убежище от непогоды, какого
только можно пожелать. О занятии хозяина красноречиво говорили развешанные
на стене вокруг камина отполированные до блеска, загнутые крюком ручки от
пастушьих посохов - всевозможных образцов, начиная от самых древних, какие
можно увидеть на картинках в старых семейных библиях, и до самоновейших,
получивших общее одобрение на последней ярмарке. Комната освещалась десятком
сальных свечей, с фитилями чуть потоньше самой свечки; они были воткнуты в
парадные подсвечники, появлявшиеся на свет божий из сундуков только по
большим праздникам и в дни семейных торжеств. Свечи были расставлены по
разным углам, а две стояли на камине, что само по себе имело особое
значение, - на камин свечи ставились лишь тогда, когда в доме были гости.
В камине весело пылал сухой хворост с громким, "как смех глупца", гулом
и треском; крупные поленья, дающие жар, были сложены подальше, в глубине
очага.
Всего собралось девятнадцать человек. Пять женщин в ярких цветных
платьях сидели на стульях вдоль стены; девушки, и застенчивые и бойкие,
теснились на скамье под окном; четверо мужчин, в том числе плотник Чарли
Джэйк, приходский пономарь Элиджа Нью и тесть хозяина Джон Питчер, владелец
соседней молочной фермы, развалились на большом ларе, служившем вместо
дивана; молодой парень и девушка, пытавшиеся, краснея и смущаясь, затеять
разговор о союзе на всю жизнь, пристроились в уголку возле буфета; а
почтенного возраста жених - ему перевалило уже за пятьдесят - то и дело
пересаживался с места на место, следуя, как тень, за своей нареченной. Все
веселились от души, а свобода от всяких условностей еще более способствовала
общему веселью. Каждый был уверен в добром мнении о нем соседей, и это
рождало непринужденность; а отсутствие всякого стремления выделиться среди
других, расширить свой кругозор, вообще как-нибудь отличиться, - стремления,
которое в наши дни так часто убивает простоту и непосредственность во всех
слоях общества, кроме самого высшего и самого низшего, - сообщало
большинству присутствующих особое достоинство манер и поистине царственное
спокойствие.
Пастух Феннел взял жену из зажиточной семьи, - у отца ее была молочная
ферма, - и когда новобрачная пришла к мужу в дом, в кармане у нее было
пятьдесят гиней; там она хранила их и доныне - поджидая, пока с увеличением
семьи возрастут и расходы. Эта бережливая женщина порядком поломала голову
над тем, как лучше устроить сегодняшнюю вечеринку. Можно сделать так, чтобы
гости просто сидели и разговаривали; но мужчины, если их усадить с
удобством, за мирной беседой выпьют столько, что назавтра в погребе будет