"Мэг Гардинер. Озеро смерти " - читать интересную книгу автора

будто незваные гости невидимы или заметны не более чем суетящиеся под ногами
насекомые.
Наконец Ники положила свою кофейно-коричневую руку на крышку гроба, как
бы говоря: "Мама, покойся с миром. Я обо всем позабочусь". Словно, общаясь с
матерью в последний раз, она хотела обрести ее силу.
Хрупкая женщина с гаитяно-французским выговором, Клодина Жирар никогда
не сдавалась обстоятельствам. Активисткой, боровшейся со СПИДом, Жирар стала
задолго до того, как ее поразила болезнь. К тому же Клодина была моим
университетским профессором и всегда сопровождала занятия командами "встать"
и "равнение на жизнь". По-моему, в ее смерть вообще невозможно поверить.
Покойную хорошо знали в Санта-Барбаре. За оградой построенной в
испанском стиле церкви на ветерке под пальмами нас поджидали ревниво
следившие за действием репортеры. Вайоминг из кожи вон лез, обеспечивая
развитие сюжета. Подтянув зажим на ковбойском галстуке-шнурке, он устремил
взгляд на беременную Ники, одной рукой вцепившуюся в руку мужа, а другой - в
гроб. Казалось, Ники была готова идти сквозь строй.
Вайоминг поднял вверх руку:
- Дин-дон, колдунья мертва! Что за колдунья мертва?
- Старая ведьма вуду! - прокричали в ответ "Оставшиеся".
Катафалк, предвещая долгий путь, ждал в двадцати ярдах у бордюра.
Распорядитель, одетый в черное и непроницаемо спокойный, с беспокойством
всплеснул руками. Такие похороны не делали хорошей рекламы похоронной
конторе "Элизьен Глен".
Он сделал знак, поторапливая нести гроб, и Ники, отпустив руку,
двинулась вперед. Ее лицо походило на лакированное дерево, но за
непроницаемо-темными очками скрывались опухшие от слез глаза.
Из толпы выступила курносая дамочка:
- Любовники шлюх! Гомики! Катитесь на Гаити! Уносите черные задницы!
Родственники и друзья усопшей взирали на демонстрантов с удивительным
спокойствием. Среди нас были разные люди. Семья Клодины и пришедшие выразить
сочувствие коллеги - все как один карибского типа. Просто друзья вроде меня,
с характерной кельтской внешностью и манерами представителей среднего
класса. И все чувствовали одно и то же.
Мои собственные отношения с католической церковью ограничивались
праздниками и соблюдением вот таких печальных церемоний. Радикализм,
подобный увиденному сегодня, был мне внове. Хотелось немедленно вступиться.
Однако, опасаясь за самочувствие Ники, я продолжала молча идти за гробом,
созерцая дрожащий на фоне холмов Санта-Инес октябрьский воздух.
Раздраженный нашим спокойствием, один из протестовавших, коротко
стриженный прыщавый парень, ткнул в сторону Ники пальцем:
- Мы к тебе обращаемся, ведьмина дочь!
Это уже чересчур. Муж Ники Карл, спокойный человек с характером
бухгалтера, повернулся к наглецу.
- Как ты смеешь! - Карл поднял вверх руку с выставленным указательным
пальцем. - Как ты смеешь так обращаться с моей женой?
Питер Вайоминг тут же переспросил:
- С женой? Ты имеешь в виду это?
Его сторонники захохотали. Они смеялись, они радостно вопили и
потрясали своими плакатами. По-совиному круглые очки Карла скособочились, он
возмущенно проговорил: