"Роже Мартен дю Гар. Семья Тибо (Том 3)" - читать интересную книгу авторадругом и в конце концов бросаются друг на друга... потому, что каждый
считает, что другой намеревается на него напасть... потому, что каждый предпочитает бросок, даже таящий в себе опасность, колебаниям и неуверенности... Это уж совсем смешно... Взгляните-ка сейчас на Европу: она во власти каких-то призраков. Все державы боятся. Австрия боится славян и боится потерять свой престиж. Россия боится германцев и боится, чтобы ее пассивность не сочли признаком слабости. Германия боится нашествия казаков и боится оказаться в окружении. Франция боится германских вооружений, а Германия вооружается превентивно, и тоже из страха... И все отказываются проявить малейшую уступчивость в интересах мира, потому что им страшно, как бы не подумали, что они боятся. - А к тому же, - сказал Жак, - империалистические правительства отлично видят, что страх работает на них, и старательно поддерживают его! Политику Пуанкаре, французскую внутреннюю политику последних месяцев, можно определить так: методическое использование страха всей нации... Филип, не слушая его, продолжал: - А самое отвратительное... (Он засмеялся коротким смехом.)... нет, самое комичное - это то, что все государственные деятели изо всех сил стараются скрыть этот свой страх, выставляя напоказ всевозможные благородные чувства, смелость... Он прервал свою речь, заметив, что к ним приближается Антуан в сопровождении какого-то человека лет сорока, которого Леон только что ввел в гостиную. Оказалось, что это Рюмель. У него был такой представительный вид, как будто его нарочно создали тяжестью пышной гривы, светлой и уже слегка седеющей. Густые короткие усы с сильно приподнятыми кончиками придавали некоторую рельефность его плоскому жирному лицу. Глаза были довольно маленькие, заплывшие, но подвижные зрачки какой-то фаянсовой голубизны озаряли двумя живыми искрами эту по-римски торжественную маску. Все вместе придавало ему довольно характерный облик, и можно было представить себе, как использует его в свое время какой-нибудь фабрикант бюстов для субпрефектур. Антуан представил Рюмеля Филипу, а Жака - Рюмелю. Дипломат склонился перед старым врачом как перед современной знаменитостью; затем с вежливой предупредительностью пожал руку Жака. Казалось, он раз навсегда сказал себе: "Для человека, находящегося на виду, простота манер - это лишний козырь". - Бесполезно рассказывать вам, дорогой мой, о чем мы беседовали, - начал атаку Антуан, положив ладонь на рукав Рюмеля, который улыбался любезно и снисходительно. - Вы, сударь, располагаете, разумеется, такими сведениями, которых у нас нет, - произнес Филип. Он внимательно осматривал Рюмеля своими хитрыми глазками. - Что касается нас, профанов, то, надо признаться, чтение газет... Дипломат сделал неопределенный жест: - Не думайте, господин профессор, что я осведомлен много лучше вашего... - Он убедился, что его шутка вызвала улыбку, и продолжал: - А вообще я не думаю, что следует представлять себе вещи в особенно мрачном свете: мы вправе - даже обязаны - утверждать, что сейчас имеется гораздо больше оснований для спокойной уверенности, чем для того, чтобы отчаиваться. - И слава богу, - заметил Антуан. |
|
|