"Роже Мартен Дю Гар. Жан Баруа [H]" - читать интересную книгу автора

перестали понимать друг друга, я и ты, я и мой сын! Вот что сделал с тобой
Париж, а ведь ребенком...
Доктор. Не надо, мама, не будем спорить... Я вас ни в чем не упрекаю.
Разве только в том, что вы уведомили меня слишком поздно, и я не успел
предотвратить... Жану не по силам была такая поездка - в пассажирском
поезде, в третьем классе...
Г-жа Баруа. А ты не преувеличиваешь тяжести его недуга, мой друг?
Сегодня ты застал его в жару, он бредит... Но ведь ты не видел его целую
зиму...
Доктор (озабоченно). Да, я не видел его целую зиму.
Г-жа Баруа (осмелев). С тех пор как он заболел бронхитом, он все время
дурно выглядит, это правда... Жалуется, что у него колет в боку... Но
сказать, что ребенок болен, нельзя, уверяю тебя... По вечерам он часто
бывает весел, даже слишком весел.
Доктор медленно надевает пенсне и наклоняется к матери; берет ее за
руку.
Доктор. Слишком весел по вечерам... Да... (Качает головой.) Как быстро
вы забываете прошлое, мама.
Г-жа Баруа (упрямо). Тебе известно, что я об этом думаю, мой друг.
Никогда я не верила, что твоя обожаемая супруга была... ты понимаешь, что я
хочу сказать. Ее убил Париж, как и многих других!
Доктор опускает голову. Он едва слушает. При свете лампы он вдруг
обращает внимание на руку, которую безотчетно гладит - тяжелую, натруженную
и рыхлую руку с искривленными пальцами, всю в веснушках. Далекие видения
детских лет неожиданно встают перед ним, он трогает обручальное кольцо
матери, стершееся, готовое лопнуть, которое распухший сустав не выпустит из
плена до самого конца... И, быть может впервые в жизни чувствуя, что его
охватывает слабость, желание заплакать, бежать, скрыться от чего-то
неумолимого, он подносит к губам эту старческую, до неузнаваемости
обезображенную руку, которую он все же узнал бы среди тысячи других.
Г-жа Баруа в смущении высвобождает руку.
Г-жа Баруа (резко). К тому же Жан пошел в нашу породу... Ведь он -
вылитый отец! Все это говорят! В нем нет ничего от матери...
Молчание.
Доктор (мрачно, как бы говоря с собой). Всю зиму я был так занят...
(Вспоминает, что не ответил матери. С нежностью поворачивается к ней.)
Профессия в этих случаях жестокая вещь, мама... В нескольких часах езды от
Парижа живет мой больной сын... А я трачу все свое время, час за часом,
чтобы лечить других... Каждый раз, когда я записываю вызов, я думаю о листке
блокнота, который нельзя оставить незаполненным... Ах! Если б я мог все
бросить, переехать сюда, жить рядом с ним, рядом с вами обоими!..
(Отрывисто.) Нет, не могу. Это невозможно. (Снимает пенсне, протирает
стекла, задумывается, решительным жестом снова надевает его. Говорит резко,
повелительно - теперь он только врач.) Нужно неусыпное наблюдение, днем и
ночью надо упорно бороться с болезнью...
Г-жа Баруа недоверчиво качает головой.
Доктор разом замолкает; окидывает мать быстрым взглядом. Мгновенное
замешательство, как во время операции, когда ему приходится внезапно менять
план действий. Затем взгляд его опять становится острым, пристальным - он
принял новое решение.