"Себастьян Жапризо. Убийство в спальном вагоне (Избранный французский детектив)" - читать интересную книгу автора

буржуазии. Его собеседники сказали, что он, конечно, прав. С ним вообще
легко соглашались. Это был высокий, тяжеловесный мужчина, с размеренными
жестами, тягучим голосом и большими спокойными глазами, очень его
молодившими. За ним утвердилась репутация человека, который не вздрогнет,
если кто-нибудь неожиданно хлопнет его по плечу, то есть человека с
крепкими нервами.
В 8.05 он уже шел по проходам "Марсельца", открывая и закрывая
застекленные двери купе.
В четвертом вагоне второго класса, в третьем купе От конца, ему
попался забытый черно-желтый шарф, на котором был вышит пейзаж - бухта
Ниццы. И, конечно, вспомнил Ниццу, набережную Промнад-дез-Англе, казино,
маленькое кафе в районе Сен-Рош. Он был там дважды. Сначала, когда
исполнилось двенадцать лет и его отправили в детскую колонию, и потом - в
двадцать, во время свадебного путешествия.
Ницца.
В следующем купе он обнаружил труп.
В кино он обычно засыпал еще до начала демонстрации детективных
фильмов, но тем не менее сразу догадался, что перед ним труп. Женщина с
отблесками дневного света в раскрытых глазах лежала на нижней правой полке,
как-то странно подвернув ноги, так что ступни оказались на полу. Ее
одежда - темный костюм и белая блузка - были в беспорядке, но не более (так
он подумал), чем у любой пассажирки, решившей прилечь одетой в вагоне
второго класса. Худощавая левая рука убитой вцепилась в край полки, а
правая уперлась в тощий матрас. Создавалось впечатление, будто тело
застыло, когда она пыталась подняться. Юбка была слегка приподнята на
бедрах. Черная лодочка с очень тонким каблуком валялась на соскользнувшем
на пол сером дорожном одеяле.
Человек, проверявший вагоны, грубо выругался и секунд двенадцать тупо
смотрел на труп. На тринадцатой секунде он обратил внимание на опущенную
штору окна, а на четырнадцатой взглянул на свои часы.
Было 8.20 утра. Он снова выругался, соображая, кого надо поставить в
известность, и на всякий случай поискал в кармане ключ, чтобы запереть
помещение.
Спустя еще пятьдесят минут, когда штора была поднята и солнце осветило
колени лежащей женщины, в купе уже вспыхивали "блицы" фотографов уголовной
полиции.

Женщина была брюнеткой, молодая, пожалуй, тоненькая, пожалуй, высокая,
пожалуй, красивая. На шее, выше выреза блузки, виднелись следы,
свидетельствовавшие о том, что смерть наступила от удушения. След,
расположенный пониже, походил на маленькие, вытянутые в одну линию круглые
пятнышки, верхний же, более глубокий, был плоский, обрамленный черным
утолщением. Врач спокойным жестом указал на него присутствующим и
подчеркнул, что чернота подтверждает версию о том, что убийца
воспользовался грязным ремнем.
Трое мужчин в пальто, окружавших врача, приблизились, чтобы в этом
убедиться. Под их ногами затрещали раздавленные белые бусинки. В этих
разбросанных повсюду стекляшках - на простыне, где лежала женщина, на
соседней полке, на полу и даже на подоконнике,- всюду отражались лучи
солнца. Позднее еще одну бусинку нашли в правом кармане темного костюма