"Север Гансовский. "ПМ-150" (Авт.сб. "Шаги в неизвестное")" - читать интересную книгу автора

внутреннему счету - всего только сорок пять. Самая середина молодости".
Некоторое время они шагали молча, затем юноша сказал:
- Пожалуй, "ПМ-1" и "ПМ-2" тоже были при вас. Но "ПМ-150" нисколько на
них не похожа. Вы даже представить себе не можете, как это выглядит... А
вот и институт. Идите по этой аллее до конца. - Он вновь взмахнул рукой. -
До свиданья!
И пошел прочь, прямой, сильный, уверенный в себе.
Андрей проводил его взглядом.
Конечно, люди теперь еще менее сентиментальны, чем были в его времена.
Молодого человека просто попросили проводить Андрея до института, и он
проводил. А рукопожатия, наверно, окончательно вышли из моды...
Потом он остановил себя:
"Кажется, я начинаю брюзжать. Но ничего трагического не происходит. Я
вернулся на Землю. Вернулся и примусь за любимое дело. Поеду в джунгли
Южной Америки и буду заниматься там приручением диких растений. Собирать
то, что подойдет для Оресты. А сейчас иду в институт посмотреть "ПМ-150",
которая меня очень интересует. Вокруг расцветает майское утро. На Земле
идет 2080 год, и вообще все в порядке".
Но он знал, что в действительности все было далеко не в порядке. На
Земле он не потому, что так уж захотел на Амазонку, а чтобы увидеть Марию.
Летел три световых года с сумасшедшей надеждой, что она вернется к нему,
опять его полюбит.
Об этом он думал и во время полета Главной Звездной Экспедиции, и в
ходе работ на Оресте. Все девять лет. Но ведь на самом-то деле тот, кто
любит, а потом разлюбил, никогда не возвращается. Такого не случалось за
всю историю человечества. Именно потому, что Андрей понимает это, он и
брюзжит сейчас.
А что касается этой "ПМ-150", она его вовсе не занимает. Более того -
он даже толком не знает, что это такое. Просто за два дня пребывания на
Земле двадцать раз уже слышал: "ПМ-150", "ПМ-150, "ПМ..."
Впереди по аллее, направляясь к институту, шла девушка в коротком
платье, узком в талии и широком внизу. Собственно, это было даже не
платье, а балетный костюм, в каких лет сто назад на сцене Большого театра
в Москве выступали прославленные балерины Уланова и Лепешинская. Какой-то
намек на балет ощущался еще и в походке девушки - казалось, она не идет, а
танцует.
Андрей посмотрел на ноги девушки, на ее плечи, на волну каштановых
волос, закрывавших шею. Еще не понимая почему, он вдруг почувствовал, как
у него отчаянно сжалось сердце и стало жарко в груди.
На мгновение ему показалось, что надвигается какое-то страшное
несчастье и инстинкт предупреждает его об этом. Однажды он уже испытал
такое чувство - ровно за секунду до того, как на Оресте началось
"землетрясение" и огромный конус горы вместе с постройками и десятками
людей медленно пополз в пропасть.
Андрей положил руку на грудь, спрашивая сердце, отчего оно так
мучительно забилось, и, еще не вполне доверяя этому, но понимая, что это
именно так, сказал себе, что в нескольких шагах от него, впереди, идет по
аллее Мария.
А вокруг все изменилось. Солнечные блики на песке стали ярче -
неприятного режущего оттенка, листва деревьев окаменела, небо потеряло