"Север Гансовский. Инстинкт?" - читать интересную книгу автора

работал - кто-то от нечего делать прослушал запись и обнаружил множество
отрывков живой разумной речи, зарегистрированных, правда, только в одном
месте. По количеству слов язык богатый - впору нашим наиболее развитым, но с
грамматикой сравнительно несложной, без падежей и родов - аналитический, а
не флективный. Расшифровали на ЭВМ и шутки ради выучились разговаривать.
Особенно наша лаборатория привыкла трепаться на иакатском очень бойко. РМ,
кстати, если кто не знает, - совсем простая штука. В теннисный мяч
величиной. Ни телекамер, ни измеряющих устройств. Только встроенная антенна
и записывающий прибор. Его обычно забрасывают наобум - сгорит, не жаль.
Теперь, в полете оказываюсь в той части Галактики, и как раз разладился
восстановитель пищи. Голод, прихожу к выводу, что надо как-то подкормиться.
До базы в созвездии Лепестка далеко, а тут кстати она, планета. Поскольку
почти шесть недель ничего не ел, не стал особенно задумываться, поворачиваю.
Как выглядит приземление на планету, все знают по кино и дальновидению.
Тут интересны ощущения. Дважды чувствуешь себя ничтожной мошкой и один раз -
властелином времени и пространства. В общем, сначала перед тобой небесное
тело целиком, и оно издали сравнительно небольшое. При нынешних скоростях
тело приближается стремительно, вскоре почти целиком заполняет поле зрения.
При этом впечатление огромности возникает как раз из-за такого "почти",
когда впереди заваливающийся, скошенный, слегка размытый атмосферой
светящийся край гигантского шара на границе с черным космосом. Тут ощущение
грозного неодолимого величия, против которого ты ничто и всегда пребудешь
ничем. Хотя в кабине полная тишина, все равно уши бьет немая грандиозная
музыка могучего поворотного движения планеты. Психологический эффект - ясно
понимаешь свою и вообще человеческую малость. Даже жалеешь тех
микробов-людей, которые, невидимые отсюда, кое-где пятнышками тончайшей
пленки своих строений покрывают округлый склон. Затем начинается спуск. Как
правило, первому посещению чужого мира предшествует его облет. Это я и
сделал. Один раз по экватору и два - через оба полюса. Внизу вода и твердь
примерно поровну, причем вся суша - пустыня, желтая, серая, местами черная.
В ходе невысокого облета чувства противоположны тем, что испытываешь до
спуска. Внутри ликует ощущение своего могущества, осознаешь себя великаном,
перешагивающим небольшие моря и части материков. Что меня всего больше
поразило, так это чернильное облако в тысячи километров размером, которое я
раньше углядел в северной части планеты около лимба.
Теперь подлетел, решил снизиться, вошел под черный полог. Включил свет и
внешний звук. Непробиваемая тьма, шелест воды - ливень обвалом падает
каплями величиной с арбуз. Этот же шум летящих и соударяющихся капель
записан разведывательным модулем восемь лет назад. Значит, ливень здесь
непрерывен, как те дожди, что во время последнего ледникового периода
десятками тысяч лет подряд падали у нас в нулевых широтах.
Короче говоря, негостеприимно.
Но хватит обследований, надо опускаться. Повернул к экватору и с ночной
стороны зашел на место, где РМ зафиксировал человеческое обиталище. Пробил
негустую хмарь, сажусь.
Этот момент посадки - тоже психологический шок. Только что ты был
гигантом, а теперь трапециевидный материк, над которым проскакивал,
превратился в необозримость, бесконечность. Его не измеришь своими
маленькими, всего лишь в восемьдесят сантиметров шагами. И главное -
конкретность любой ямы, холмика, бугра, даже кочки. Та конкретность, что