"Север Гансовский. Шаги в неизвестное" - читать интересную книгу автора

ветер, а когда мы останавливались, он мгновенно стихал...
Выйдя на шоссе, мы обогнали двух пешеходов - мужчину и женщину. Мой
товарищ - его звали Жора Бухтин, - обошел их стороной, даже спустившись
для этого в канаву. Вообще, первое время он очень боялся всех неподвижных
фигур, попадавшихся нам на пути.
За последним коттеджем поселка я свернул с дороги и подошел к кусту
ольховника, чтобы сорвать себе прутик на дорогу. Я взялся за довольно
толстую ветку и дернул. Ветка отделилась так легко, будто она не росла из
ствола, а была просто приклеена к нему каким-нибудь слабеньким
канцелярским клеем.
Я тогда попробовал отломать сук молоденькой, рядом стоявшей липы, и он
тоже сразу оказался у меня в руке. Как будто он только и ждал, чтобы я
пришел и взял его с того места, на котором он рос.
И все другие ветки тоже отделялись от липы без малейшего сопротивления.
Я не срывал их, а просто снимал со ствола.
Выходило, что мир не только остановился - он изменил свои физические
качества. Воздух стал густым, а твердые тела потеряли прочность.
Я мог бы очистить это деревце от ветвей с такой же легкостью, с какой
девочки срывают лепестки ромашки, повторяя: "Любит - не любит".
На тропинке, ведущей к совхозу, - для сокращения пути мы пошли по
тропинке - нам встретился велосипедист, которого свалил Бухтин. Велосипед
лежал на траве, а молодой паренек стоял рядом, взявшись за плечо рукой. На
лице у него было выражение боли и недоумения.
Конечно, он не мог понять, какая сила сбросила его на землю.
Оставив велосипедиста приходить в себя, мы двинулись дальше. Я увидел
какую-то птичку в полете и остановился ее рассмотреть.
По-моему, это был щегол. Он висел в воздухе, потом делал медленный и
довольно вялый взмах крылышками и несколько продвигался вперед. Вообще
полет не представлял собой плавного движения, а ряд коротких вялых рывков.
Можно было взять птичку в руки, но я побоялся ее искалечить.
За лесом начинались поля зеленой озимой пшеницы и сенокосные луга, где
сильно и приятно пахло клевером. Тут мы вышли с тропинки на грунтовую
дорогу. Я обратил внимание на то, что пыль, поднятая нашими ногами, висела
в воздухе очень долго - так, что мы даже не могли дождаться, пока она
уляжется.
Не стану описывать подробно все наше путешествие в Глушково. Оно было,
в общем, совершенно безрезультатным. Просто пришли в совхоз и убедились,
что там все обстоит так же, как и в поселке.
Сначала мы шагали довольно быстро, потом у меня все сильнее начал
болеть ушибленный о волну палец, и я захромал.
По воскресному времени в совхозе было совсем пусто. Ни возле
механической мастерской, ни возле конторы мы не встретили ни одного
человека. Только на скотном дворе у водокачки застыла какая-то фигура с
ведром в руке.
Не знаю, зачем, но мы пошли к школе. Здесь возле одной избы стоял
директор совхоза Петр Ильич Иваненко, полный блондин, одетый в полотняные
брюки и полотняный летний пиджак. Окно в избе было открыто, оттуда
высунулась женщина в платке. Они о чем-то разговаривали.
Женщина взмахнула рукой - очевидно, от чего-то отказываясь или что-то
отрицая. Но, поскольку этот взмах был виден мне и моему спутнику как