"Север Гансовский. Побег (Повесть, фантастика) (репост полной версии)" - читать интересную книгу автора

вполне спонтанные реплики. Однако как же он мог знать, что я скажу, или
те, кто для него писал, как могли? Зачитывал, иногда спотыкаясь на
некоторых словах и, судя по тональности фраз, не очень понимая смысл того,
что произносил. Совершенно непостижимо. Рехнуться можно!
- Да, работают. Но это зависит от контроля со стороны, который может
быть и враждебным и дружественным. Раб пашет из страха перед плетью, при
коммунизме к труду побуждает общее уважение. Оно тоже контроль.
В кустах за смоковницей что-то зашелестело. Оттуда высунул мордочку тот
бойкий зверек. Делая какие-то знаки, он силился привлечь мое внимание. Я
повернулся к нему, но Тиран рявкнул так оглушительно, что я чуть не
свалился с площадки.
Зверек исчез. У Тирана сигара выпала из пасти и закатилась под большой
камень. Он почти лег, пытаясь выковырять ее оттуда передней лапой. Встал,
отшвырнул камень и, ворча, растер огонь задней трехпалой ножищей.
- Ходит тут всякая млекопитающая шушера, вмешивается. Никакого
достоинства... Так о чем мы?
- О достоинстве. - Я отошел подальше от края уступа.
- Нету. - Прочел по бумажке Тиран. - Это к слову. На самом деле
достоинство в людях - результат нашего незнания. Вот, допустим, великий
музыкант, ученый или герой сражений. Окружающие боготворят их, воображая,
будто эти выдающиеся личности сами себя создали. И не думают, что здесь
просто гены, то есть электрохимия организма, что здесь контроль среды.
Какой смысл восторгаться Моцартом, когда у него такой отец, такой слух и
такой музыкальный Зальцбург вокруг? Моцарт просто не мог быть другим, хоть
тресни.
- Почему не мог? Что ему мешало быть повежливее с архиепископом
Колоредо? А в Вене? Отчего он не старался понравиться Иосифу Второму? Он
же вполне мог не "оригинальничать", как тогда о нем говорили, а с
непревзойденным блеском писать привычные публике вещи. За них он получал
бы больше. Тиран углубился в свой листок.
- Как раз меньше именно тех благ, которые им выше ценились. В основе
так называемого достоинства лежит тот же невраждебный контроль. Восхищение
немногих знатоков было композитору дороже, чем милости австрийской знати.
Вот он и старался не сегодняшнему дню угодить, а скорее завтрашнему.
Однако такие обстоятельства скрыты от публики, и ей кажется, что музыкант,
стихотворец сами по себе такие замечательные. Между прочим, те, кто
интимно знает гения, - жена, дочь, сын - обычно от него не в восторге.
Из кустарника до меня донеслось что-то вроде "здесь" или "дети". Но я
не мог догадаться, при чем тут дети.
- Однако нельзя отрицать, что среди людей есть эгоисты и наоборот.
Например, Ян Гус.
- Ерунда! - Тиран фыркнул, как лошадь, и продолжил чтение. - Если
человек жертвует собой, это всего лишь означает, что ему приятней влезть
на костер, чем унижаться на воле. Вот он и выбирает приятное, то есть
усердствует в личных целях.
После этого высказывания дискуссия зашла в тупик. Я стал спрашивать
себя, не человек ли он на самом деле, сосланный в прошлое, как и я. И в то
же время передо мной, конечно же, было животное. Шкура на голове и спине
бугорчатая, серая, в морщинах, похожая на слоновью. Лоб - даже,
собственно, не лоб, а затылок - переходил сразу в хребет, и там ниже,