"Константин Гамсахурдия. Похищение луны (Роман) " - читать интересную книгу автора

Сперва сполоснул руки Тариэл, потом она подошла к Кац Звамбая. Кац взглянул
на Тамар, застенчиво улыбнулся. Мелькнула мысль об Арзакане. Он низко
поклонился и, отказавшись первым умыть руки, вежливо предложил сделать это
Мачагве Эшба. Тот поблагодарил и также отказался, взглянув на Омара Маана.
Омару не хотелось ударить лицом в грязь. Желая, с одной стороны,
подчеркнуть свою безупречную вежливость, а с другой - скрыть свои годы, он
взглядом указал на Алшибая: мол, приличествует сначала ему поднести воду.

Тамар улыбнулась. Хорошо зная обоих провинциальных ловеласов, она не
стала настаивать. Шардин, видя, что все указывают на него, принял позу
изысканно вежливого рыцаря и громко обратился к Омару Маану, уступая ему
очередь. Тысячи раз все с тем же однообразием повторялись на званых обедах
эти китайские церемонии, и в душе Шардин, конечно, смеялся над ними.

- Нет, нет, только после вас, господин Омар! Как же можно, сударь!

Отвернув рукава чохи, Омар вытянул руки над тазом. О Кац Звамбая все
забыли. Ведь Кац - крестьянин, а бывшие дворяне продолжали считать
старшинство по былой иерархии.

Да и сам Кац Звамбая забыл о себе. Он не спускал сияющих глаз со
своего воспитанника, гордясь успехом, которым пользовался Тараш. Кац
радовался, что все,

41

и абхазцы и неабхазцы, относятся к нему с почтительной
предупредительностью.

Шардин Алшибая так и рассыпался перед Тарашем. Каждую минуту он
задавал ему глубокомысленные вопросы, восхвалял его таланты и высокое
просвещение. Но больше всего умиляли его английский костюм Тараша и
авторучка, выглядывавшая из бокового кармана. В который уже раз снова
заставил он Тараша вынуть ручку и снова внимательно ее осмотрел.

Шардин втайне пописывал стихи и с наивностью ребенка полагал, что,
имей он золотое перо, он так преуспел бы в поэзии, что его непременно стали
бы печатать в Тбилиси.

Когда таз с водой дошел до Алшибая, он слегка подтолкнул Кац Звамбая,
давая понять, что никогда не позволит себе помыть руки раньше почтенного,
уже в летах крестьянина.

Кегва Барганджиа давно отстал от абхазских и мегрельских обычаев. Как
только Кац закончил омовение, Кегва без всякого приглашения подошел к Тамар
и бесцеремонно протянул к тазу свои короткие, волосатые руки. И не
удовольствовался только этим, - пыхтя и откашливаясь, он плеснул себе воду
в лицо, сказав, что утром не успел умыться.

Тараш подошел последним. Он ощущал неловкость от того, что Тамар