"Константин Гамсахурдия. Похищение луны (Роман) " - читать интересную книгу автора

Несмотря на преклонные годы, Тариэл не перестает тешить себя охотой и
рыбной ловлей. Однако сквозняков и колик в боку боится смертельно и
беспрестанно покрикивает на всех: "Двери! Двери! Двери!"

Дедушка Тариэл лежит в полудреме на диване. Вы-

_____________________

1 Мандили - женская головная накидка.

26

тянув тяжелые, точно колоды, ноги и упершись ступнями с кирпичный
камин с обвалившейся штукатуркой, разглядывает он свои красные чувяки. Его
пухлые, волосатые руки покоятся на животе. Они покрыты веснушками,
разросшимися в большие пятна цвета незрелого табака. На суставах крупные
шишки.

Бессмысленно уставился дед на свои грузинские чувяки с носами,
загнутыми, как у греческих галер. На правой ноге чувяк продран, торчит
плоская пятка; плоскостопие помешало ему в свое время попасть в
императорскую гвардию.

Потом он лениво переводит глаза на фасад камина, исчерченный углем;
бесхитростный штукатур изобразил на камине петушиный бой, а праздные слуги
или дети испещрили его странными аллегорическими знаками и рисунками
животных.

Приподняв голову и при этом разорвав застежку архалука у мясистого
подбородка, дедушка Тариэл стал пристально разглядывать надкаминные полки.
На полках цветные вазы и кувшинчики для вина с безвкусной позолотой на
ручках и узконосых горлышках. Между ними большая банка с зеленоватой водой.

Каждую осень дед собирает в эту банку пиявки для кровопускания.

Пиявки то извиваются запятыми, то сворачиваются в слабо завязанные
узелки и петли. Зеленоватый отблеск лучей, пронизывающих воду, дрожит на
стене, и затуманенный взор Тариэла по-детски радуется этой причудливой игре
солнечных бликов.

Вот дедушка Тариэл убрал ноги с камина, закинул одну на другую и еще
глубже ушел в черный диван с расшатанными, ослабевшими пружинами: он больше
не в силах выдерживать блеск дрожащих лучей на концах своих длинных рыжих
ресниц. Веки его истомно смежаются.

Беспомощно клонится усталая от безделья голова. Уже невмоготу
различать очертания предметов. Последние обрывки смутных мыслей медленно
угасают. Только монотонное тиканье старинных часов еще связывает с явью его
душу, погруженную в мечты. Остановись на секунду маятник, - потухнет
последнее мерцание луча и старик заснет глубоким сном.