"Пол Гэллико. Томасина" - читать интересную книгу автора

Таммас Моффат жил на другом конце города. Проходя узкими улочками,
Энгус Педди услышал знакомые звуки и приостановился.
- Странно... - сказал он. - Где-то играют "Плач по Макинтошу", а
сегодня нет никаких похорон.
- Померещилось тебе, - сказал Макдьюи, и они пошли дальше. Старый
Таммас жил на втором этаже оштукатуренного дома, крытого толем.
На тротуаре играли дети; на трубе сидела одноногая чайка, белая с
серым; на пороге
стояла старуха в чепце, с метлой и совком.
- Таммас дома? - спросил отец Энгус.
- Дома, - отвечала старуха, - вроде не выходил.
- Спасибо. Мы к нему поднимемся, если разрешите. Доктор принес ему
добрую весть насчет собаки.
Они пошли вверх по узкой, темной лестнице, священник впереди, ветеринар
- сзади. Все было тихо, только снизу доносился шорох метлы, а сверху -
хлопанье крыльев.
На полпути священник остановился.
- Эндрью... - сказал он.
- Что там? - откликнулся ветеринар.
Но священник не объяснил, что остановило его.
- Ладно, сейчас увидим, - сказал он, тяжелыми шагами добрел до
площадки и постучал в дверь. Ответа не было. Он подождал и тихо вошел.
- Господи...-сказал он. Слепой сидел лицом к двери. Голова у него не
упала, он как будто прислушивался, ждал шагов, когда явилась смерть.
Макдьюи рванулся к нему, припал ухом к груди, схватил руку. Сердце не
билось, и пульса не было, хотя рука еще не остыла.
- Все, - сказал ветеринар. Священник кивнул.
- Да, да... Я знал... - проговорил он.
- Я же спас его глаза! - крикнул Макдьюи. - Где твой Бог?
И тут отец Энгус рассердился. Он выпрямился, круглое лицо вспыхнуло,
глаза за очками сверкнули гневом.
- Не смей! - воскликнул он. - Будь она проклята, твоя наглость!
- Проклинать вы горазды! - не уступил Макдьюи. - А ты мне ответь!
- Он - Бог, а не твой слуга! - кричал Энгус Педди, наверное, впервые
в жизни. - Ты что, хочешь, чтобы Он тебе льстил? Восхищался твоей работой?
- Нет, ты скажи, - орал Макдьюи, - за что вот этому благодарить
твоего Бога?
Они препирались прямо над мертвым телом, а старый нищий словно судил их
гнев, и прощал его как истинно человеческую слабость. Священник первым
пришел в себя.
- Таммас стар, - сказал он. - Он умер мирно. Он умер надеясь. -
Отец Энгус поднял голову, и его кроткие глаза глядели так виновато, что друг
его вздрогнул. - А ты прости меня, Эндрью.
- Да и я хорош, - сказал Макдьюи. - Разорался над мертвецом, обидел
тебя...
- Нет, не меня! - живо откликнулся отец Энгус. - Я не то имел в
виду. Ну что ж, мы оба перенервничали, хотя я-то еще на лестнице знал.
С необычайной, нежной осторожностью он закрыл слепому глаза и накинул
ему на голову плед. Вдруг он почувствовал, что еще что-то неладно.
- Мэри сидела в приемной,- сказал он. - Вроде, кошка у нее заболела.