"Марк Лазаревич Галлай. Избранное в двух томах, том 1 " - читать интересную книгу автора

никакой приблизительности, привычка к безупречной точности, от которой в
немалой степени зависела и судьба новой машины, и жизнь людей. Сама эта
привычка стала второй натурой автора, потому что очень уж соответствовала
первой, запечатленный в воспоминаниях М. Галлая процесс постоянного, не
знающего пауз самовоспитания - по-настоящему поучительный - носил у него
совершенно естественный характер.
Критическое отношение к самому себе, умение замечать свои ошибки и
промахи - автор говорит о них прямо и без малейшего снисхождения, без всяких
скидок, отсутствие и тени самолюбования - о себе он пишет обычно в
ироническом тоне, даже о том, как ему приходилось выпутываться из почти
безнадежных положений, - все это характеризует личность рассказчика.
Самовлюбленность и самомнение принадлежат к наи-


10

более несносным человеческим недостаткам. Стремление судить себя прежде и
строже, чем других, требовать от себя больше, чем от других, - к самым
привлекательным человеческим достоинствам. "Человек - дробь, - считал Лев
Толстой. - Числитель - это его внешние, телесные и умственные качества,
сравнительно с другими; знаменатель - это оценка человеком самого себя.
Увеличить своего числителя - свои качества - не во власти человека, но
уменьшить своего знаменателя - свое мнение о самом себе - и этим уменьшением
приблизиться к совершенству - во власти каждого человека". Эту возможность,
"уменьшив своего знаменателя", "приблизиться к совершенству" М. Галлай
использовал в полной мере...
Один из летчиков-испытателей как-то сказал журналисту, приехавшему за
материалом на аэродром: "Ты думаешь, тут машины испытывают? Все так думают.
А тут не машины - людей испытывают: чего кто стоит". Эти испытания М. Галлай
выдержал - и в разваливавшихся в воздухе машинах, и в подожженном вражеским
снарядом бомбардировщике. Но на его долю выпали и другие испытания - может
быть, не менее трудные, чем в кабине самолета. Ведь случалось, жизнь
испытателю ломали на земле - в отделе кадров, в парткоме, а то и на Лубянке.
Времена были лихие, мрачные. И одно дело не отступать от своих принципов в
эпоху благополучную, когда давление обстоятельств : невелико, другое дело
поступать по совести, не уронить своего достоинства в бесправную пору,
названную "тридцать седьмым годом", хотя начался он задолго до этой даты и
окончился много позже. Для этого нужны были недюжинное мужество и
несгибаемая вера в то, что правда и справедливость восторжествуют. Наверное,
и это - не только его авиационные достижения - имел в виду Константин
Симонов (они - молодой летчик и начинающий поэт - познакомились в юности и
на всю жизнь сохранили дружеские отношения), когда в день шестидесятилетия
Марка Галлая писал ему: "В широком понятии "наше поколение", или, точней,
"наше поколение советской интеллигенции", ты для меня одно из самых
конкретных человеческих выражений этого понятия. Когда я думаю о таких
людях, как ты, я горжусь нашим поколением нашей советской интеллигенции".
Рассказывая в своих произведениях о себе, Марк


11