"Владимир Галкин. Чудные зерна: сибирские сказы" - читать интересную книгу автора

солому вытряхнули, углы мельницы обложили и подожгли. Тут Никифор с мужиками
из кустов выскочили, а из-за плотины в тулупе овчинном, шерстью кверху
вывернутом, Филипп вылазит. На голове котелок дырявый - ну прямо черт из
омута. Огонь загасили, тех двоих окружили. А это святые отцы Овдоким с
Гавриилом оказались. На колени пали и крестятся: в темноте, видать, и
вправду мужиков с Никифором за чертей, Филиппа за водяного приняли. А тот
кричит зычным голосом:
- В воду! В воду их, окаянных!
Мужики и потащили монахов к реке, разок-другой окунули, потом рясы
сорвали да к дереву их привязали. Сами кружным путем в деревню ушли.
Поутру люди приходят зерно молоть, глядят - монахи в одном исподнем к
осине привязаны. Трясутся от холода, а у мельницы кучами солома обгорелая.
Отвязали монахов, спрашивают:
- Как попали сюда да почему солома кругом обгорелая?
Те и покаялись, мол, приказ от настоятеля был спалить мужицкую
мельницу, да водяной, вишь, не позволил.
Приволокли мужики монахов-то в монастырь, настоятеля спрашивают:
- Ответствуй, святой отец, неужто чертям молиться теперь, а не вашей
богородице пречистой?
Тот сначала-то кричать принялся, дескать, за богохульство ответ держать
будете. А мужики свое:
- Коли водяной мельницу от твоих посланцев спасает, кому вера?
Настоятелю и отвечать нечего, на Овдокима с Гавриилом все свалил,
дескать, об их делах ведать не ведал, слыхом не слыхивал, по своему
усмотрению пакостили, за то будут наказаны - на покаяние в тайгу, в дальний
скит отошлю.
Пришлось мужикам рукою махнуть, отговорился настоятель-то. Но сытная
жизнь для монахов кончилась - мужицкое зерно на общинные жернова потекло.
Потому и мукомольня монастырская стала. Настоятель поначалу шибко
злобствовал, даже Филиппа с Никифором предал анафеме; потом монахов к
мужикам подсылал, чтоб те хлеб на монастырь жертвовали. Однако мужики
сопели, кряхтели да кукишем монахов и провожали - зимой, дескать, молитесь,
а по весне за соху беритесь. Пришлось монастырским на другой год пни
корчевать да землю пахать.
А мужицкая меленка долго еще стояла, хлеб всей деревне молола, и
братья, Филипп с Никифором, при ней робили. Люди на Toe-реке по сей день их
добром поминают.

Дарьины ухажеры

А вы не слыхивали, как баба с чертями дружбу водила? Врали люди аль
правду баяли, не знаю, но есть такой сказ.
Жил на селе Митроха Пыряев. Невелик, щупловат, а жена - красавица:
белолица, полногруда, Дарьей звали. Парни-то, как девкой была, шибко подле
нее увивались. А вот ведь - Митроху выбрала. Дарья сызмальства в работе
удачлива: в лесу грибов али ягод больше всех набирала, в реке рыбу
покрупней, чем у мужиков, корчагой вылавливала. Бабы и нашептывали:
- Красотой своей чертям приглянулась!
Дарья-то в девках смешлива была, не отнекивалась, а про нее всяки
небылицы плели.