"Наталья Галкина. Пишите письма (Роман) " - читать интересную книгу автора

Я села за стол, нажала "пуск".

Как во сне, смотрела я на уходящие в стену книжные полки, падающие
сверху шланги, спускающиеся сосуды. Как во сне моем, сидела я в сердцевине
невеликой алхимической башни, глядя на возникающие голубые и белые
кристаллы, слушая бульканье пузырьков воздуха в мерцающей воде. В круговерти
падающего невесть куда "лифта" немеющими звенящими пальцами напечатала я на
машинке: "14 ноября 1962 года, Ленинград". И зажмурилась.

Сознания я не теряла, не падала, не отключалась, но словно меня не было
вовсе, а потом я опять возникла.

Книги были на месте.

На полу лежала сумка почтальона.

Я подняла ее и пошла прочь.

Квартира была пуста, коридор темен. Я открыла французский замок, вышла
на лестницу, захлопнула дверь, спустилась вниз.

На улице было пронзительно светло, отчужденно светло, и шел снег.

Он засыпал дороги, заваливал скаты крыш, обелял пересекающий Азиопу
Пулковский меридиан, камуфлировал Ленинград образца 1962 года.

Я шла по снегу в осенних туфлях, мне было девятнадцать лет, я сдала
сессию и уже успела разнести письма, - кроме одного.

Мело, мело по всей земле, веселой свежей метелью заметало мир.

Мне встретился идущий на этюды Леня Г., звезда левинского кружка
рисования.

- Инн, привет. О! Что у тебя за авантажный прикид! Прям Монпарнас.
Какая шапочка-беретка! Где только надыбала? Надо твой портрет написать. А
сумка-то, сумка почтальона. Мечта. "Кто стучится в дверь моя? Видишь, дома
нет никто. - Это я, твоя жена. - Заходи по одному".

Немного поплутав в двух каре дворов, соединенных арками друг с другом и
с меридианом, отыскала я парадную, дверь мансарды, позвонила (звунок был
голосок звонка, грустен, как ямщицкий колокольчик из романса), и мне открыл
адресат - Студенников В. В.

Был он худощавый, высокий, смуглый, в светлой рубашке с расстегнутым
воротом, ни на кого не похож.

Я достала его письмо, уронила.

Мы наклонились за конвертом одновременно, одновременно, как в танце,