"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу автора

подворотни.
-- Не надо играть со мной в казаки-разбойники, -- сказал Леснин.
-- У меня в руке оружие, и я его применю в случае чего.
-- Писатель, кто же говорит "у меня в руке оружие"? -- сказала
я.
Похоже, его мое замечание задело.
-- Если вы меня подстрелите, -- сказал Шиншилла, -- как вы потом
перед начальством оправдаетесь? И перед милицией?
-- Не волнуйся, что-нибудь сочиню, -- сказал Леснин.
Правую руку держал он в кармане, конечно же, с пистолетом, не на
пушку берет, и ведь выстрелит, скотина, и выйдет сухим из воды.
-- Оцени обстановку, -- обратился Леснин к Шиншилле, -- к чему
тебе портить карьеру? Я люблю стрелять по ногам, как потом
танцевать будешь, солист? Отдай мне письма. Никто ничего не
узнает. Я даю слово, что принесу их вечером обратно.
-- Много ли стоит твое слово, сексот? -- сказал Шиншилла,
отступая к стене.
-- Хамить-то не надо, -- сказал Леснин. -- Это лишнее. Побежишь
на улицу, убью.
Он шагнул за Шиншиллой, вынул руку с маленьким пистолетом из
кармана, молниеносно взмахнул рукой, целясь Шиншилле рукоятью
пистолета в висок, но тот, изящным движением танцовщика
отклонившись в сторону, ушел от удара, и Леснин костяшками
пальцев врезал по стене, кисть его окрасилась алым, он здорово
ободрал руку, лицо его исказила гримаса боли, но в следующую
минуту, переложив пистолет в левую руку, он ударил Шиншиллу в
лицо, рассек ему бровь, по веку и щеке Шиншиллы полилась струйка
крови, на секунду он, по-моему, отключился, и Леснин стукнул его
носком ботинка по голени. Шиншилла сполз на асфальт. Я никогда
не видела, как бьют ногами, и когда Леснин поддал Шиншилле ногой
в живот, я закричала. Леснин обернулся ко мне.
-- Будешь орать, я кого-нибудь из вас пристрелю. Тихо веди себя,
дура.
-- Бездарный графоман, -- сказала я тихо, -- супермена-то хоть
не разыгрывай. Вы всегда в охранке ногами бьете? Знала бы, с кем
пью, тараканьего мора бы тебе в бокал подсыпала да еще бы с
радостью смотрела, как ты подыхаешь, убийца, тварь, садист,
ублюдок фашистский.
Я старалась говорить дольше, потому что за спиной Леснина
Шиншилла поднимался, натренирован своим балетом он был
прекрасно. Он встал все-таки, и когда Леснин рывком обернулся к
нему, Шиншилла съездил ему по уху. От неожиданности Леснин
опешил, последовала пауза, в которой Шиншилла бросил мне пакет.
Я открыла дверь, влетела в квартиру, заперлась. Прижавшись к
двери, я слушала, что там происходит.
-- Человек последовательный, -- сказал Леснин раздельно, --
прострелил бы тебе колено, твое счастье, что я человек
непоследовательный. Я тебя просто сгною в тюрьме, пидор
проклятый, да прослежу, чтобы ты попал в камеру к уголовным
гомосекам и ишачил там, сука, падла, всеобщей женой.