"Мария Галина. Курортная зона (Повесть в рассказах)" - читать интересную книгу автора

волос?
Они идут к Губерманам. Ленка бы с удовольствием досидела дома до седых
волос - она набрела в психиатрическом справочнике на красивое слово
"аутизм" и решила, что это относится как раз к ней. Еще там было что-то про
астенический синдром, но эта золотая жила, как понимает Ленка, уже
исчерпана.
Впрочем спокойно досидеть до седых волос Ленке не удается. Сначала
звонит знакомый психиатр и жалуется на своего пациента, потом - пациент
этого психиатра и жалуется на врача - ну, с этими Ленка быстро
разделывается, но потом звонит поэт Добролюбов, у которого что-то там не
ладится с новым романом. То ли он пытается скрестить в нем христианство с
исламом, то ли иудаизм с индуизмом - никому в мире это пока не удавалось,
поэту Добролюбову тоже не удается. Он уже сократил роман до размеров
повести и теперь пытается придать произведению дополнительную
выразительность.
- Слушай, - говорит он, - как называются собаки с такими длинными
мордами, голые, знаешь?
- Таксы?
- Нет, - досадливо отвечает поэт Добролюбов, - про такс я и сам знаю.
Ну знаешь, у них еще глаза раскосые, как у лысых китайцев...
- Бультерьер, может?
- Во! Буль! Как ты думаешь, ему ошейник может морду натереть?
- Может, если хозяин придурок, - говорит Ленка. - А зачем тебе буль?
- В повесть вставить. Ты понимаешь, там у меня должна действовать
собака как персонификация темных сил. Мировое зло, понимаешь? Мой тесть
приводит ее домой, и тут же у всех начинаются жуткие неприятности.
- Слушай, - говорит Ленка, - оставил бы ты собаку в покое. Почему вы
все пишете о том, чего не знаете?
Поэт Добролюбов обижается. Но не смертельно, потому что переключается
на полный, но сумбурный анализ политической ситуации в северном полушарии.
В конце концов он выдыхается, и Ленка вновь берется за психиатрический
справочник.
Поначалу читать его было увлекательно, но на восьмом синдроме Ленка с
ужасом обнаруживает, что у нее нет ни одного здорового знакомого. Она уже
нашла типичный пример дисморфофобии, два отличных маниакально-депрессивных
психоза и несколько ярких случаев копролалии. А уж о мании величия и
говорить нечего, - думает Ленка, лихорадочно перебирая своих
друзей-приятелей. Да что там друзья - с дальними знакомыми тоже далеко не
все в порядке - вот двоюродную кузину Норочку пришлось лечить от депрессии
и комплекса неполноценности, после того как их проездом из Парижа в
Мелитополь навестила американская тетя-миллионерша. А Белозерская-Члек,
потомственная дворянка в первом поколении, уже лет десять держит свою маму
в сумасшедшем доме и так и говорит про нее: "Эта сумасшедшая психопатка".
Родители вернулись из гостей рано. Они уже достигли того золотого
возраста, когда люди начинают понимать, что всюду хорошо, а дома лучше,
хотя эта нехитрая истина вбивается в головы чуть не с самого рождения.
- Читаешь? Хорошо, - одобрительно говорит Ленкин папа. - И чем же ты
больна?
- Всем, по-моему, - Ленка загибает пальцы и начинает перечислять
страдания в алфавитном порядке.