"Александр Галич. Матросская тишина (Драматическая хроника в четырех действиях)" - читать интересную книгу автора

этот костюм, который на мне, - это мой единственный костюм. И никакие
квитанции на получение груза не лежат у меня в кармане! (Остановился.) Когда
я был таким, как ты, Давид, мой отец торговал перчатками, сумками, пуговица-
ми, поясами. Мы ездили с ним в Польшу, в Галицию, на Украину... Тысячи тысяч
местечек. И в каждом местечке новое горе, новые заботы и старый разговор: "В
будущем году, в Иерусалиме". И в каждом местечке имелся свой праведник,
который на старости лет отправлялся умирать на Святую землю. "Четыре шага по
Святой земле - и вы очиститесь от всех земных грехов" - так было обещано в
старых книгах! И вот с той норы всю жизнь я мечтал накопить денег и поехать
туда - в Иерусалим...
Давид. Так оно и вышло...
Вольф (покачал головой). Нет, милый, совсем не так. Оказалось, что
Стена Плача - это просто грязная старая стена. И что приехал я не на родину,
а в чужую страну, где можно только плакать и умирать. И что люди там - чужие
мне люди! Что мне Сион и что Сиону переплетчик Вольф из русского города
Тульчина?! Ты понимаешь меня?
Давид. Не очень.
Вольф (улыбнулся). Ну и хорошо. Тебе и не нужно этого понимать!
(Вздохнул.) Да-а, а небо там действительно очень синее. И песок очень
желтый. И по вечерам все плачут и молятся. А я, видишь ли, привык, чтобы в
тот час, перед сном, когда я кончил работу, вымыл руки и сел у окна, я
привык слышать, как женщина зовет своего Сереньку, а мальчишки играют в
казаки-разбойники, а где-нибудь идут девушки и поют песню... И вот тогда
снова я взял в руки свой чемодан...

Бьют часы.

Давид. Половина десятого.
Вольф. Ладно, я пойду. Скажешь папе, что я у Гуревичей.
Давид. Да.
Вольф. Будь умником, Давид.
Давид. Да.

Вольф встал, пошел к двери, обернулся. Говорит медленно, с растерянной
и странной улыбкой.

Вольф. Самое нелепое... Вот - я вернулся домой... Прошло каких-нибудь
полтора часа, и мне уже начинает казаться, что, может быть, я снова ошибся,
а? Может быть, я был совсем не в том Иерусалиме и видел не ту Стену Плача?!
(Махнул рукой.) Ну да, впрочем, этого ты уж и вовсе не поймешь! Спокойной
ночи, Давид! (Уходит.)

Тишина. Давид отломил ломоть хлеба, густо посыпал солью. Уселся на
стол, жует. В окне появляются две головы - темная и светлая, две смеющиеся
рожицы. Это - Танька и Хана.

Танька. Маугли, братец! Доброй охоты! Мы одной крови: ты и я!
Хана. Додька!
Танька. Месяц скрылся за тучи... Доброй охоты, братец! Мы одной крови:
ты и я!