"Александр Галич. Генеральная репетиция" - читать интересную книгу автора

Еще несколько лет назад я, не задумываясь, ответил бы - нет, не могли
знать!
Но теперь -
...На этом горьком рубеже,
Когда обрублены канаты
И сходни убраны уже... Теперь, сейчас, когда я, - да и не один я,
многие - с пристрастием допрашиваем сами себя и поверяем сегодняшним
отчаянием и завтрашними надеждами всю нашу прошлую жизнь, имею ли я право с
той же определенностью сказать - нет, ничего мы знать не могли!
Как же так?! Ведь знали же мы, знали, прекраснейшим образом знали,
какой унизительной проверке - а подчас и не только проверке - подвергаются и
старики, и малыши, жившие "под немцем", или, как деликатно писали в газетах,
"оказавшиеся на временно оккупированной территории" !
Знали мы и о том, какая участь ждала офицеров и солдат, попавших в
плен, сумевших выжить в лагерном аду и освобожденных "родными советскими
войсками"! Знали о судьбе немцев Поволжья, крымских татар, чеченцев и
ингушей, кабардино-балкарцев? Знали, но...
Прошивали вечерние небеса разноцветные стежки салютов, гремели
торжественные залпы, пели и танцевали на Красной площади, строгий голос
диктора Левитана сообщал по радио о начале штурма Берлина - и по-детски
пронзительная вера в чудеса, вера в то, что все будет хорошо и удивительно,
что вот сейчас, вон - за тем углом, за тем поворотом вдруг откроется и
заплещется море, которому здесь отродясь быть не положено, - эта счастливая
и, в глубине своей, трусливая вера заставляла нас не слышать, не думать, не
видеть и не помнить обо всем, что могло хоть на мгновение помешать или
омрачить нашу общую радость.
В те дни я начал писать эту пьесу. Потом, по вполне естественным
причинам, я ее отложил в сторону, стал - без особых, между прочим, угрызений
совести - сочинять водевили и романтическую муру, вроде "Вас вызывает
Таймыр" и "Походного марша", и вернулся к "Матросской тишине" только много
лет спустя, после двадцатого съезда КПСС и разоблачений Хрущевым
преступлений Сталина, вернулся в ту пору, которая с легкого пера Ильи
Эренбурга получила название "оттепели".
Название это, кстати, при всей своей пошлости, довольно точно отражает
ту насморочно-хлипкую кутерьму, ту восторженно-потную неразбериху, которая
эту пору отличала.
И опять мы поверили! Опять мы, как бараны, радостно заблеяли и ринулись
на зеленую травку, которая оказалась вонючей топью!
Я дописал пьесу, отпечатал ее в четырех экземплярах, прочитал
нескольким друзьям. Никакому театру я ее почему-то - хотя и был в те годы
вполне преуспевающим драматургом - не предложил.
И вот, однажды, без предварительного звонка, ко мне пришли актер Михаил
Козаков (когда он работал в театре имени Маяковского, он играл в моей пьесе
"Походный марш" главную роль) и актер Центрального Детского театра Олег
Ефремов - один из основателей Театра-Студии "Современник", а ныне главный
режиссер Московского Художественного театра.
Они сказали, что достали у кого-то из моих друзей экземпляр пьесы,
прочли ее на труппе, пьеса понравилась, и теперь они просят меня разрешить
им начать репетиции с тем, чтобы Студия открылась, как театр, двумя
премьерами: пьесой В. Розова "Вечно живые" и "Матросской тишиной".