"Светлана Галашина. Великолепная Алиса [D]" - читать интересную книгу автора

стерла, сама испугавшись собственных строк. Она шагнула к балкону, исчезая
в темноте ночи, позволяя замкнуться на своей тонкой шее сладким объятиям
темноты... Это не нравилось Алисе, но нравилось трем толстякам. Толстяки
платили деньги, и бедняжка старательно изображала из себя мастерицу
любовных романов. То есть переводчицу бессмертных творений Сары Мидленд.
Которой может и не быть, поскольку быть не может, проговорила Алиса,
задумчиво глядя на монитор, оставивший свидетельство ее маразма. Знали бы
наши дамы, что Сара сидит в районе Девятой линии, в скромном старом
особнячке не путайте с нуворишскими! Рядом с компьютером клетка с
попугаем, на коленях огромный кот Фаринелли, а на кресле мирно дрыхнет его
престарелая мать, леди Маргарет. Вот такая Сара Мидленд, причем если Сара
не сдаст завтра новую шедевру, придется жить на Дедулину получку... Дедуля
же у Сары служил в храме неподалеку священником, и его получка была
скромной, как любой результат бескорыстного служения. Дедуля по этой
причине смотрел на Алисины греховные писания сквозь пальцы.
Иногда, впрочем, на него находила стихира, и тогда он начинал робко
рассуждать о зарытом в землю таланте.
Де-ду-ля, отвечала она ему. Пусть уж тогда Господь устроит так, что
людям надоест читать всяческую бурду про Элайзу, ага? На такое замечание
обычно ни Дедуля, ни Господь не отвечали. Справиться с публикой, желавшей
узнать побольше о златокудрой красотке, они не могли.
Раскинув руки, Элайза упала на диван, подумав: Хорошо бы мне стать
птицей, черт побери! Птицей она стать не успела, поскольку обнаружила себя
мирно лежащей на полу, и единственной мыслью, оставшейся в испуганном
сознании, была, когда я успела так нализаться?
Прочитав написанное, Алиса засмеялась. Кот поднял голову и уставился
на нее с испугом:
Господи, да это у тебя в мозгах замкнуло, дорогая Али-сочка!
Конечно, замкнуло, согласилась Алиса с легким вздохом. Ничего
удивительного, если учесть, что я сижу над этим любовным шедевром уже
вторые сутки, и спать хочется сразу, стоит только моему взгляду
остановиться на этих словах. В конце концов, я же все-таки не компьютер!
И не Сара Мидленд, сказала она, стирая написанное. И вообще я
исписалась. Я перевоплощаюсь на глазах в Тома Шарпа, чтобы спасти остатки
разума!
Спасти остатки разума она могла только одним способом. Включить
хорошую музыку и сварить кофе.
Хорошая музыка отчего-то созданию эротоманки Элайзы не
способствовала. Она хорошо писалась под попсовый аккомпанемент.
Ох, как же Алисе стало себя жалко! Бедная Алиса, дитя, старательно
воспитанное на музыке Баха и Моцарта, потом полюбившая в тусовке хиппи
психоделический рок, должна включить МУЗ ТВ, и вкушать попс-гамбургеры,
чтобы ...
- Для создания шедевры масс-культуры надо самой стать частицей
массового разума, - пробормотала Алиса. - А вообще-то - есть ли он,
массовый разум? Вот стадные чувства есть, я знаю... А - именно разум?
- Она так и не смогла решить для себя этот вопрос. Для того, чтобы
заработать, она должна была лишать себя собственного разума. И прекрасно
знала, что получает лишь четверть того, что платят издатели за постоянное
насилие над ее, Алисиным, разумом. Как же ей это надоело!