"Юлия Евгеньевна Галанина. Да, та самая миледи " - читать интересную книгу авторавиновной всегда.
Наверное, палачами становятся очень умные люди. А теперь заметьте, я не сказала, что это история правдива. Может быть, я и лгу. В конечном итоге я не собираюсь выворачивать свою душу наизнанку! Я просто вспоминаю... А к истории с лилией мы вернемся позже. - Ты должна уехать из города, - сказал тогда Жерар, прикладывая на клеймо примочку. - Робер получает где-то в Берри приход, ты поедешь с ним. Я буду скучать по тебе, сестренка! - Со мной не соскучишься! - надув губы, заявила я. А что я могла ему еще сказать? Он и так все понимал. ********* Мы с Робером перебрались в Берри. Он стал священником в маленьком приходе, я сидела затворницей дома, ведя скромное хозяйство, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Потихоньку рубцевались раны на сердце. Хотела ли я большего? Ну, если в детстве вас учат правильно держать спину в красивом платье и грациозно танцевать, то в юности трудно согласится с тем, что ваш удел - кухня и кладовая. Граф де ла Фер вспоминает, что мы с братом были в Берри пришельцами, и никто не знал, откуда мы явились. Конечно он, как всегда, прав. Священнослужители у нас, во Франции, что цыгане - шастают себе по стране, не Другое дело, что ни Робер, ни я, старались ни с кем не общаться. Этот образ жизни был для нас наиболее привычен. Брат с головой ушел в дела своего прихода, надо было бы радоваться, но я видела, что делает это он, истязая себя, словно стараясь непосильной, отнимающей все время работой заставить себя ни думать, ни чувствовать, ни жить. Сердце болело, но что я могла сделать? Сломанную душу извне не срастишь, а сам Робер упорно не замечал, что Пресвятая Дева смотрит на него со стены церквушки мамиными глазами. Зато вскоре о благочестии молодого падре заговорила вся округа. Слепые люди, опять они видели только то, что снаружи и не могли понять, что человек отказался от жизни, что разрывая себя на части ради остальных, он делает это не от полноты души, как у настоящих подвижников, а наоборот, от полной ее пустоты. Мое затворничество тоже рождало слухи и сплетни. Когда я выходила в церковь, за мной просто тянулся шлейф загадочности куда длинней королевского. А мне так хорошо было одной, со своими думами, своими книгами. Клеймо тоже чувствовало себя превосходно. Но все чаще на тех же службах, что и я, стал появляться молодой граф де ла Фер, двадцатипятилетний красавец с внешностью бога и манерами принца. Разумеется, совершенно случайно. Умный, тактичный, сдержанный граф очень ловко начал свою осаду молодой белокурой красавицы. Он не шел напролом, не обнаруживал своих чувств, а тихонько приручал меня к себе. Постепенно мы стали друзьями и душа моя |
|
|