"Галина Алексеевна Галахова. Рыцари без страха, но не без упрека (Весёлая повесть с похищением) " - читать интересную книгу автора

- Мой дедушка моряк. Он СТАРЫЙ МОРСКОЙ ВОЛК. Так зовут его друзья,
тоже СТАРЫЕ МОРСКИЕ ВОЛКИ. Когда они собираются у дедушки и курят трубки с
капитанским табаком, то вспоминают свою морскую жизнь. Дедушка плавал на
парусных судах. Я тоже буду плавать на парусниках, таких, как чайный
клипер <Катти Сарк>. Он весь насквозь деревянный и без гвоздей, потому что
на нём возили чай, а чай не любит железных запахов.
У меня много моделей парусников. Мы их сделали с дедушкой. Но если
честно, я только советовал, как лучше делать. Моя любимая модель - это
парусник <Кронверк>. Однажды я узнал, что, оказывается, <Кронверк> стоит
на Неве. Дедушка мне об этом никогда не рассказывал. Я спросил об этом
дедушку: почему не рассказывал мне? Дедушка только рукой махнул. Почему я
рассердил его, я и сам не знаю. Но когда я перешёл во второй класс,
дедушка сказал, что мы теперь обязательно увидим <Кронверк> в живом виде.
Только будем смотреть на него издали, сказал дедушка, потому что
<Кронверк> недавно покрасили и мы можем вблизи перепачкаться краской. А
мне бы только издали, одним глазком... И я был бы уже... И вот я издали
смотрю на <Кронверк> во все глаза и счастлив. Я смотрю, смотрю, и от
долгого смотрения у меня на глазах слёзы. И у дедушки тоже. Долгое
смотрение всегда почему-то кончается у всех слезами. Я смотрю на парусник
и смотрю на Неву. Я люблю Неву. Она напоминает мне море. Море я видел
только на картах и на глобусе. Я люблю Неву за то, что она пахнет морем.
Так говорит дедушка. Наше с ним любимое занятие - остановиться у Невы и
спустить на воду парусник. Для таких путешествий я делаю парусники сам.
Сначала они у меня тонули, а теперь их уже качает волна. Мои маленькие
парусники плывут, а настоящий, живой <Кронверк>, смотрите, стоит на месте.
Когда вырасту - так я сказал дедушке, - я поплыву на <Кронверке> по трём
океанам, как молодой поляк Кшиштоф Барановский на своей яхте <Полонез>.
Мне дедушка про него рассказывал, что он в тысяча девятьсот семьдесят
третьем году на яхте <Полонез> за двести сорок один день прошёл сорок
тысяч миль. И ещё мне дедушка рассказывал про англичанина Френсиса
Чичестера, который был старик в шестьдесят пять лет и на <Джипси
мод-четыре> за двести двадцать один день проплыл двадцать девять тысяч
шестьсот тридцать миль в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Оба
этих моряка плыли в одиночку. И прошли они на своих парусниках вокруг мыса
Горн в Южном Ледовитом океане. Этот мыс моряки называют СТАРЫМ ЛЮДОЕДОМ.
Если моряк проплывёт мимо мыса Горн, то у моряков считается, как будто он,
моряк, залез на гору Эверест. А Эверест, сказал дедушка, высочайшая
вершина мира. Всего шестнадцати морякам в одиночку удалось обогнуть мыс
Горн. Но я-то знаю себя, что, когда вырасту, стану семнадцатым. Дедушка
гордится Кшиштофом Барановским. Не раз он мне читал отрывки из его
дневника. Я знаю много отрывков. Мой самый любимый этот: <НА ТРАВЕРСЕ -
ГОРН! - ВЕЛИКИЙ МЫС! С ПОЧТЕНИЕМ И ПОКОРНОСТЬЮ КЛАНЯЕТСЯ ТЕБЕ МАЧТОЙ
<ПОЛОНЕЗ>. И Я СКЛОНЯЮ ЧЕЛО ПЕРЕД ТВОИМ ВЕЛИЧИЕМ, ИЗУМЛЕННЫЙ ТВОЕЙ
БЛАГОСКЛОННОСТЬЮ. ДОРОГА БЫЛА ДЛИННОЙ И ТЯЖКОЙ, НО ТЕМ УТЕШАЮ СЕБЯ, ЧТО
МОГУ НАКОНЕЦ ВООЧИЮ ЛИЦЕЗРЕТЬ ТЕБЯ. ЗНАЙ, ЧТО НЕСУ С СОБОЙ МЕЧТЫ МНОГИХ
ЛЮДЕЙ И НЕ ТОЛЬКО МОРЯКОВ>. Я смотрю на <Кронверк> издали и шепчу, что
кланяюсь ему и склоняю чело перед его величием, изумлённый, что могу
наконец воочию лицезреть милый <Кронверк>. Дедушка спрашивает, о чём я
шепчу, и я говорю, что, когда вырасту и стану СТАРЫМ МОРСКИМ ВОЛКОМ,