"Вл.Гаков. Четыре путешествия на машине времени " - читать интересную книгу автора

толпы, день ото дня все более многочисленные, и достать лишний экземпляр
газеты не было никакой возможности. И даже когда мистификация развеялась, в
"открытие" Гершеля-младшего верили еще целых двадцать лет... Этот первый
наглядный образец вотума доверия молодой научной фантастике со стороны
читателей вошел в историю как "НФ рассказ "Лунная мистификация".
Может быть, в истории литературы шутка Локка и прошла бы незамеченной,
если бы не эти самые читатели, да не все, а один-единственный. Им оказался
двадцатишестилетний поэт, пока никому не известный (до выхода в свет
стихотворения "Ворон"), уже пробовавший свои силы и в научной фантастике.
Эдгар Аллан По (1809 - 1849).
По вспоминает о мистификации Локка в серии статей под названием
"Литераторы Нью-Йорка". Да и как не вспомнить? Ведь за два месяца до выхода
сенсационного материала в "Сан" небольшой журнальчик в Ричмонде опубликовал
рассказ своего сотрудника на схожий "лунный" сюжет. Сотрудником был Эдгар
По, а рассказ назывался "Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля";
герой его добрался до Луны совсем по моде времени на воздушном шаре.
Эдгар По обладал удивительным даром: в его творчестве соединялись две
стихии, казавшиеся несоединимыми, - раскрепощенное воображение
поэта-романтика и дотошная скрупулезность аналитика. Лучшей "смеси" для
того, чтобы стать основоположником научной фантастики, не сыскать.
Присваивая Эдгару По этот титул, критики все как один отмечают, что он
первым блестяще продемонстрировал, как можно органично ввести науку в ткань
художественного произведения.
С чисто литературной точки зрения "Ганса Пфааля" шедевром назвать
нельзя, но метод, которым пользовался писатель, оказался чрезвычайно полезен
для дальнейшего; быть может, именно в творчестве По научная фантастика
обрела свое подлинное лицо. Анализируя лунные фантазии предшественников, По
писал: "Все упомянутые брошюры преследуют сатирическую цель... ни в одной из
них не сделано попытки придать с помощью научных подробностей правдоподобный
характер самому путешествию на Луну. Авторы делают вид, что они люди вполне
осведомленные в области астрономии. Своеобразие "Ганса Пфааля" заключается в
попытке достигнуть этого правдоподобия, пользуясь научными принципами в той
мере, в какой это допускает фантастический характер самой книги".
Даже ошибаясь, Эдгар По во всем остается научным фантастом. Например,
он предполагает существование воздуха, пусть и разреженного, на всем пути
следования от Земли до Луны. Эту гипотезу вряд ли можно было серьезно
защищать даже в те годы (Торричелли провел опыты по проверке "толщины"
земной атмосферы, оцененной всего в несколько миль, за 200 лет до выхода в
свет рассказа По), однако автор "Ганса Пфааля" разбирает свою гипотезу с
тщательностью, сделавшей бы честь и специалисту. А использование его героем
аппарата "для сгущения воздуха", а эксперименты с животными на борту и
детально описанная космическая навигация! Какими бы наивными ни были
описания полета на Луну на воздушном шаре, перед нами - произведение
подлинно научной фантастики.
Кстати, сама идея после полета братьев Монгольфье потеряла свой
фантастический ореол в глазах читателя; воздушные шары были у всех на
устах - почему бы не слетать в них и на Луну? Интересно, что новое
космическое транспортное средство предложил не один По. Его опередил другой
замечательный поэт, на этот раз из России, - Вильгельм Кюхельбекер. Герой
его сатирического рассказа "Земля безглавцев", опубликованного в