"Владимир Гакин. Золотые листья (Сборник "Помочь можно живым")" - читать интересную книгу автора

хороший орех добывали и заметили - осинки по берегу прорастать стали,
тянутся из песка, листочками трепыхают и будто позванивают. Крутили мужики
головами, плечами пожимали:
- Откуда звон?
Да так и не догадывались.
Как-то в звездную ночь сидел водяной на кочке, глянет на небо и завоет.
В прошлую-то ночь на вершину кедра залез, звезды в мешок стал собирать,
тут месяц невесть откуда вынырнул да как боднет рогом в бок. Звезды из
мешка по небу рассыпались. Водяной в озеро плюхнулся. Сидел теперь, бок
почесывал - болел бок-то. А звезды в озере отражаются, горят алмазами, так
и дразнят. И забылся водяной, перепутал небо с гладью озера, решил звезду
ухватить - шлеп лапою по воде - брызги в разные стороны, а в лапе пусто. С
досады громче завыл. Вскоре ветерок легкий по камышу пробежал. Слышит
водяной - на острове зазвенело. Подплыл ближе, глянул - на осинках
листочки золотые трепыхают, позванивают и блестят шибко, не хуже
звездочек. Вспомнил водяной русалочкин рассказ про червонцы, на берегу
разбросанные, и аж крякнул от радости:
- Ну, русалочка! Ну, затейница! Уважила старика!
Стал листья в мешок собирать. И как дотронется, в червонец лист
превратится. Наполнил мешок, уволок в озеро. Так каждую ночь по мешку
набирал, на звезды не зарился, оттого с месяцем дружба наладилась.
По осени рыбак Аника Бубуев к ночи на карася сеть поставил, а еще
светло было, он и подумал: "Сплаваю-ка на Гриву, гляну - поспел ли орех?"
На острове забрался на кедр, пару шишек попробовал: "Не годны, в орешках
молочко одно". Хотел спускаться. Вдруг недалече забулькало. Из воды на
берег чудище мохнатое вылезло, за собой тянет что-то. Аника и
залюбопытствовал, во все глаза глядит. А уж смеркаться стало. Чудище
задрало голову, лапы к небу протянуло, уткой закрякало, журавлем
закурлыкало. Месяц серебряный из-за тучки вынырнул, рожками к месту, где
чудище вылезло, повернул. Туда и свет полился, видно, как днем. Аника
ахнул: "Водяной ведь это! И надо ж, сундук здоровенный вытащил!" А водяной
тем временем к осинке, самой большой, что недалече листочками трепыхала,
подошел, тряхнул - она червонцами золотыми осыпалась. Стал водяной
червонцы согребать пригоршнями и в сундук. Наполнил, крышку захлопнул,
обратно в озеро поволок. А скрылся, Аника с кедра долой, к осине бегом,
тряхнул деревце, оставшиеся листья монетками на него со звоном посыпались.
Мужик в шапку, за пазуху монетки собрал, огляделся: "Вроде все!" И - к
лодке. Только отплыл, водяной на берег вылез, на осину глянул: "Эх-ма!
Листьев-то нет!" Увидел Анику, в лодке плывущего, вмиг ручьем в озеро
стек. Волны огромные вокруг лодчонки заходили, опрокинули бы, да успел
мужик к берегу подгрести. Выскочил. Про сеть уж забыл, сразу домой и все
думает: "Уж не померещилось ли?" Однако ударит по пазухе - звенит золото,
в шапку заглянет - блестит. От радости сердце екает: "Ну, теперича я
богач!" И не заметил, как в избу вбежал.
Вскоре землю, коней купил, нанял работников, деньги в рост мужикам
давал. Все удивлялись:
- Откуда на Анику богатство свалилось?
Да никому он не сказывал. Все думал сплавать на гриву, золотых с осинки
еще потрясти, да водяного боялся. Как-то насмелился, подошел к тому месту,
где лодку оставил, глядит - тиной у берега затянуло, лодку не сдвинуть. Он