"Елена Гайворонская. Тет-а-тет " - читать интересную книгу автора

подрастешь...
- Ну, если на "мерседесе", тогда ладно, - смилостивилась Евгения, -
валяй, буду ждать с нетерпением.
- Даже со светлыми волосами?
- Волосы покрасить не проблема, - снова захохотала Евгения. - А ты
ничего, прикольный. Я сперва думала: ботан занудный. Но с тобой можно
дружить.
- Вот спасибо. Польщен, - хмыкнул Максим. - Ты тоже ничего. Правда,
язва и упрямая, как ослица. Но дружить с тобой тоже можно.
- О'кей, - заключила Евгения. - Значит, мы друзья?
- Друзья, - согласился Макс.
Он повесил карниз, помог прицепить занавески, после чего Евгения
снизошла до снисходительного "спасибо". Растроганная немка долго благодарила
Максима, зазывала его на ужин, Максим отказался - торопился на электричку.
Евгения гордо удалилась в комнату и врубила на всю катушку модных итальяшек,
от чего в стену возмущенно застучали соседи.
Макс вышел из подъезда и почему-то обернулся, отыскал среди десятков
освещенных окошек одноединственное, неплотно задернутое светлыми шторами.
Зачем-то постоял, словно ждал чего-то, потом побежал к остановке. В
электричке, как обычно, открыл учебник для повторения, но немецкая
грамматика отказывалась лезть в голову. Смотрел в книгу, а думал о Екатерине
Григорьевне и ее покойном муже, о боли, которую иногда не лечит время, о
сокровенной памяти, которая всегда с тобой. И о вредной рыжей девчонке,
предложившей ему свою дружбу.


***

Тем летом Максим поступил в питерский университет. Немецкий сдал на
пятерку, даже удостоился похвалы старенького седого дядечки из приемной
комиссии.
- Где вы так хорошо выучили язык, молодой человек?
- В Германии, - отрапортовал Максим. - Мой отец служил в военном
гарнизоне. У нас была очень хорошая учительница.
- Замечательно, - одобрил экзаменатор. - Сын защитника Родины. Такие
кадры нам нужны, не правда ли? - обратился он к полноватой даме в очках. Та
согласно закивала.
Поступление Максима в университет отмечали долго и шумно. Мать ворчала,
перепрятывала деньги, отложенные на черный день, но отец все равно их
находил. С родственниками, друзьями, коллегами, знакомыми, соседями и просто
"хорошими людьми" папаша гудел дни и ночи напролет, в итоге даже пришлось
вызывать "скорую", но, к счастью, все обошлось. В один из таких дней
очумевший от отцовских попоек и нетрезвых гостей Макс объявил, что съездит в
Балашиху к тете Тоне, а заодно зайдет к немке - поблагодарить.
Антонина расчувствовалась до слез. Облобызала племянника в обе щеки,
накормила наваристым борщом, поставила тесто для пирога с яблоками из
собственного сада. Включила доисторическую пластинку на стареньком
патефоне - чувственный женский голос пел о вечной любви. Максиму было
хорошо. Он утомился от отцовских пьянок, которые в последнее время случались
все чаще, - тот не мог найти себя в гражданской пенсионерской жизни; от