"Сергей Гайдуков. Музыка в сумерках ("Костя Шумов")" - читать интересную книгу автора

- У тебя пожрать ничего нет? Я уже сутки ничего не ел...
Последние дни я хотел только пить и о еде не думал вообще. Для очистки
совести я заглянул в холодильник, но там обнаружились лишь окаменелый
печеночный паштет и пустая коробка из-под плавленого сыра "Виола".
О чем и было доложено Николаю. Он воспринял известие как должное,
понимающе покачав головой.
- Ну и хрен с ним, - все так же резко сказал он, словно кто-то только
что пытался ему доказать исключительную важность приема пищи в вечернее
время. - Не в еде счастье. Мне вообще надо худеть.
Я не стал спорить, хотя, на мой взгляд, лишнего веса у Николая не было.
А его лицо вообще казалось истощенным долгой голодовкой.
И еще - его руки. Они никак не могли успокоиться. Они совершали
какие-то движения: Николай либо хлопал себя по коленям, либо вытирал пот с
лица, либо потирал небритые щеки, либо теребил обивку дивана, либо... Мне
сразу захотелось подарить ему наручники на день рождения.
- Ну так что? - сказал я, садясь в кресло напротив Николая. - Что вы
хотите?
- Что я хочу... - Николай скривился. - Тебе какое дело, чего хочу...
- То есть как? - удивился я. - Мне сказали, что вам нужен провожатый на
какую-то встречу...
- Танк мне нужен, а не провожатый, - сказал Николай. - Танк, чтобы
вкатать в землю всю эту братию до последнего человека...
- Может, воды принести? - спросил я.
- Неси, - кивнул Николай. - А еще лучше стратегический бомбардировщик.
- Я все-таки принесу воды, - сказал я и пошел на кухню. По дороге я
пару раз помянул Генриха тихим нецензурным словом.
Выпив стакан минеральной воды, Николай прекратил требовать танки,
самолеты и авианосцы. Он яростно заскреб ногтями щеки, потом покосился в мою
сторону и сказал чуть более любезным тоном, нежели до того:
- Извините, что я... Настроение у меня такое. Тяжелое у меня
настроение.
- Бывает, - кивнул я, и это вызвало совершенно потрясающую реакцию.
- Бывает?! - заорал Николай. - Ты, блин, думай, что говоришь! Да не дай
бог тебе самому такое, кретин ты стоеросовый! Дубина ты железобетонная!
Бывает! Это ж надо такое сказануть! - Он едва не задохнулся, выкрикивая все
это мне в лицо. Я выдержал. Я и не такое выдерживал. Я сходил на кухню и
принес еще воды.
- Я жутко извиняюсь, - сквозь зубы проговорил Николай минуту спустя. -
Но я уже не могу сдерживаться. Я уже несколько дней ни с кем не
разговаривал. С зеркалом только. А оно молчит, сволочь. Ни слова не сказало.
Все молчком, блин. Я его расколотил потом, чтобы не молчало. Вот такие дела,
Костя.
Что ж, это многое объясняло. Человек, несколько дней кряду
объяснявшийся только с зеркалом и разбивший его за неразговорчивость, мог
вести себя и похуже.
Я принес из холодильника полуторалитровую бутылку "Спрайта" и поставил
перед Николаем.
- Как только понадобится... - сказал я.
Он понимающе кивнул, открутил пробку и в один присест выпил с
полбутылки. И сразу же заговорил: