"Паулина Гейдж. Дворец грез" - читать интересную книгу автора

Ра уже опустился в рот Нут, - пояснил он, - нужно идти домой, пока полная
темнота не накрыла нас. Есть ли у тебя какой-нибудь план, как выбраться из
удушливого, мрачного лона Асвата?
Теперь он поддразнивал меня, поэтому я не захотела больше обсуждать с
ним эту тему.
- Нет, - ответила я коротко и зашагала впереди него, обратно к полям,
но смутно различимой тропе, что вела в вечернюю тишину селения.
Но мой внезапный взрыв чувств там, в пустыне, горячий и искренний, не
остался незамеченным невидимыми силами, что управляют нашими судьбами.
Иногда такой вот всплеск истинного страдания, возникший вдруг из
бесконечного хаоса земного бытия, может вознестись в небо и с огромной силой
ворваться в царство богов, и тогда боги, в своем неспешном величии,
останавливаются на какой-то миг и поворачиваются к источнику беспокойства.
"Так это ты, Ту? - говорят они. - Что тревожит тебя, дитя? Это не простая
жалоба. Она несчастлива уготованной для нее участью? Так давайте сплетем для
нее другую судьбу. Мы развернем перед ней карту иного будущего, и она сможет
выбрать его себе, если пожелает". И тогда незаметно колесо судьбы медленно
поворачивается и начинает катиться в другом направлении, и мы только по
прошествии лет осознаем, что судьба давно уже ведет нас по иному пути.
Конечно, в то время я так не рассуждала. Это случилось позднее, когда
поняла, почувствовала, что взрыв отчаяния в тот день и вызвал непостижимый
сдвиг, поворот в моей судьбе. Я возобновила свои занятия с Паари. А что еще
мне было делать? Бесцельные или нет, эти занятия были моим лекарством,
бальзамом, в котором я пыталась растворить свое негодование. И все же я
верю, что именно с этого момента мое прежнее предназначение начало увядать,
как хилый сеянец, подавляемый более сильным и жизнеспособным сорняком, и мое
новое начало стало обретать форму.
Прошло три месяца, и вот в раскаленный полдень я услышала захватывающую
новость. Моя мать со своей ближайшей подругой расположились около дома в
тени, между ними стояли кувшин пива и чаша с водой, куда они окунали льняные
платочки, чтобы охладиться. Я растянулась на льняной циновке неподалеку от
матери и, приподнявшись на локте, лениво наблюдала, как они, завернув наверх
узкие платья, выжимали леи над своими смуглыми бедрами; вода поблескивала на
их руках. Позади нас, за прокаленной солнцем деревенской площадью, клонилась
к воле запыленная прибрежная растительность, ни один кустик не шевелился;
саму реку мне не было видно. Я дремала в приятной истоме, наслаждаясь
редкими драгоценными минутами абсолютного безделья. Мне исполнилось
тринадцать, и тело мое едва начало приобретать первые очертания настоящей
женственности. Я созерцала свое тело, стараясь осознать эти изменения:
влажную от пота маленькую ложбинку между грудей, скромный холмик бедра, на
котором покоилась моя свободная рука. Женские голоса то становились громче,
то затихали - приятная литания[15] бессмысленной болтовни, которая меня мало
интересовала. Время от времени мать передавала мне намокшую льняную тряпицу,
и я проводила ею по лицу, но никто не беспокоил меня разговорами, и я была
этому рада. Я отхлебнула пива, от созерцания своих прелестей мысли
перекинулись на Паари, который задержался в школе, чтобы писать под диктовку
учителя, и потом к отцу, который ушел на собрание деревенских старейшин.
Урожай был собран, и земля лежала голая в летнем зное. Он часто скучал в эти
месяцы. Его еще ни разу не привлекали к работам на строительстве, которое
велось по повелению фараона, потому что его урожаи хлеба и лука были очень