"Евгений Дзукуевич Габуния. По обе стороны Днестра (Политический детектив) " - читать интересную книгу автора

было женщину, и та выложила все, что думала о кооперативе, о своем
колхозном бригадире, пьянице и сквернослове, и еще кое о чем.
- Кто еще желает слово сказать? - секретарь обкома поднялся на
крыльцо. - Не стесняйтесь, товарищи колхозники, говорите все, что думаете.
Не только мне, секретарю обкома, но и вашим руководителям, - он указал на
стоящих рядом Мунтяну, Гонцу и Чобу, - будет полезно услышать.
- Я желаю! - раздался негромкий простуженный мужской голос.
- А вы сюда идите, поближе, пусть все видят и слышат, - позвал его
секретарь.
На крыльцо взошел крестьянин в рваном полушубке. Он молчал, ища
слова. Наконец произнес:
- Это что же получается, не могу никак в толк взять. Советская
власть - самая справедливая власть, и потому все должно быть по
справедливости. А у нас как получается? Вот, к примеру, возьмем меня.
Пусть скажут, - он повернулся вполоборота к начальству, - случался ли
день, когда бы я не вышел на работу? Или отказывался?
- Да что там... Знаем мы тебя, работящий мужик, безотказный, -
раздалось из толпы.
- А раз так, то почему я получил за свой безотказный труд столько же,
сколько, к примеру, Карауш Панфил, а он, это всем известно, больше на
своем приусадебном участке потел, чем на колхозном поле. Несправедливо,
неправильно это. Прошу учетчика показать мою трудовую книжку, хочу своими
глазами увидеть, что там записано, а у него, оказывается, и нет вовсе
никаких книжек. Всем одинаковые трудодни записывает.
- Правильно говоришь, Танас, - послышались одобрительные возгласы. -
Нет порядка у нас в колхозе.
Заговорили все разом, перебивая друг друга, словно только и ожидали
приезда городского начальства, чтобы высказать наболевшее. Секретарь
обкома вслушивался в общий разговор, а когда люди выговорились, сказал:
- Во всем разберемся, товарищи колхозники, для этого и приехали. И в
ваших колхозных делах, и в том, что произошло ночью на Днестре. А потом
встретимся снова и поговорим. Теперь спокойно возвращайтесь по домам. -
Люди стали неохотно расходиться. - А у нас с вами, - секретарь обернулся к
сельским руководителям, - разговор только начинается.
Мунтяну достал из кармана шинели ключ и отомкнул висячий замок на
дверях сельсовета. В кабинете председателя было холодно, почти как на
улице, и он, проклиная про себя ночного сторожа деда Гаврилу, поспешил в
сарай за дровами. Промерзлые насквозь дрова разгорались медленно, и
Мунтяну, чертыхнувшись, отвинтил крышку керосиновой лампы и плеснул
керосина в печь. Пламя вспыхнуло, печь загудела, и в комнате сразу стало
уютнее. Покончив с растопкой, он сел за свой накрытый зеленым, заляпанным
чернильными пятнами сукном стол. Позади него на стене висел огромный
портрет Котовского. Художник-самоучка изобразил прославленного героя в
седле, на его любимом Орлике, с обнаженной шашкой в вытянутой руке. Все
расселись на добротных резных стульях, перекочевавших сюда из помещичьей
усадьбы и резко контрастирующих с убогим убранством помещения.
Секретарь обкома не спешил начинать, с интересом разглядывая портрет.
- Рассказывай, председатель, - наконец сказал он, - что у вас ночью
приключилось.
- Да вам уже, верно, доложили, товарищ секретарь обкома. - Мунтяну